Книга "Дворец и лачуга", Прус Болеслав

Краткое описание/вступление:

обходимости создать опытную станцию, - добавил кто-то со стороны.
	- О мерах к поднятию ремесел, - прибавил еще кто-то.
	- Клянусь честью, сударь, - шепнул сияющий Вольский нотариусу, - я никогда 
не думал, что среди варшавского общества есть кружки, занимающиеся подобными 
вопросами.
	- И их осуществлением, сударь! - шепнул Дамазий.
	Вольский и Дамазий взглянули друг другу в глаза и, вдохновленные одним и 
тем же чувством, протянули друг другу руки. Они поняли друг друга.
	- Напоминаю вам, господа, что на сегодняшнем заседании я должен был 
прочесть свой меморандум о пауперизме, - промолвил в это мгновение пан Зенон, 
человек, несомненно обладающий самыми глубокими знаниями и самым высоким лбом в

Европе.
	- Совершенно верно! - сказал Дамазий. - Мы слушаем.
	Вольский смотрел на присутствующих с неописуемым восторгом. В его голубых 
глазах сияло чувство, которое, несомненно, можно было бы перевести следующими 
словами: "Я знаю вас всего несколько минут, но пусть меня черти возьмут, если за

каждого из вас я не дам изрубить себя в куски".
	Между тем пан Зенон, развернув рукопись, стал читать.
	- "Меморандум о пауперизме.
	Не касаясь уж того вопроса, подлинно ли наши прародители вначале вели 
райскую жизнь..."
	- Прошу слова! ..
	- Слово имеет пан Петр, - сказал Дамазий, видимо чувствуя себя признанным 
заменять председателя.
	- Осмелюсь заметить, что, принимая во внимание низкий уровень просвещения 
в нашей стране, к вопросам о догматах следовало бы подходить осторожнее. 
Слушаем.
	Пан Зенон продолжал: 
	- "Мы должны все же обратить внимание на то, что через всю, так сказать, 
полосу истории вьется черная нить бедности и горя. В Спарте раб получал вдвое 
меньше пищи, чем человек свободный; во времена Людовика Четырнадцатого десятая 
часть народа жила милостыней, а в Кантоне и по сей день тысячи людей живут на 
барках, питаются ужами и крысами и... не довольствуясь этим, топят к тому же 
новорожденных детей..."
	- Почтеннейший председ