Книга "В прериях", Сенкевич Генрих

Краткое описание/вступление:

воем вглубь и с нами Кэтти.
     Остановясь над небольшим озером,  в  котором отражались наши фигуры и
лошади,  мы минуту стояли молча.  Там было холодно, мрачно и торжественно,
как в  готическом соборе,  и  чуточку страшно.  Дневной свет едва проникал
сюда и был зеленым из-за листвы. Какая-то птица, скрытая под куполом лиан,
кричала:  <Но-но-но!>, как бы предостерегая, чтобы мы не шли дальше. Кэтти
начала дрожать и прижиматься к лошадям,  а мы с Лилиан вдруг оглянулись, и
наши уста впервые встретились,  а встретясь,  уже не могли расстаться. Она
пила мою душу, я пил ее душу, и нам уже не хватало дыхания, а уста все еще
были слиты с  устами.  Наконец ее глаза затуманились и  руки,  лежавшие на
моих   плечах,   задрожали,   как   в   лихорадке.   Охваченная   каким-то
самозабвением,  она  ослабела и  положила голову  мне  на  грудь.  Мы  оба
опьянели от счастья и восторга.  Я не смел шевельнуться,  но душа моя была
полна,  я  любил  ее  во  сто  раз  больше,  чем  можно выразить или  даже
вообразить,  и я лишь подымал глаза ввысь, чтобы увидеть небо среди густой
листвы.
     Очнувшись от упоения,  мы снова выбрались из зеленой чащи в  открытую
степь,  где  нас  залило ярким  светом и  теплым ветерком,  и  перед  нами
раскрылись привычные,  обширные  и  радостные  просторы.  Степные  курочки
шмыгали вокруг в траве.
     На  небольших возвышенностях,  продырявленных,  как  сито,  земляными
белками,  стояли отряды этих зверюшек;  при нашем приближении они исчезали
под землей. Впереди виднелся караван и кружившие у повозок всадники.
     Мне казалось,  будто мы вышли из темной комнаты на белый свет, то же,
видимо,  чувствовала и  Лилиан.  Но меня радовала ясность дня,  а  ее этот
избыток золотого света  и  воспоминанье об  упоении наших поцелуев,  следы
которых еще были заметны на ее лице, наполняли смутной тревогой и печалью.
     - Ральф, не думаешь ли ты обо мне дурно? - внезапно спросила она.
     - Что ты,  моя дорогая!  Пусть бог меня за