Книга "Листы имажиниста.", шершеневич Вадим

Краткое описание/вступление:

лупостям моим!

Как оспою лицо, пророй терпимой дурью

Остаток дней и устие поэм!



Любимая! Коронуйся моим безрассудством,

Воспета подвигом моим,

С каким-то диким сумасбродством,

С почти высоким озорством.



Не надейся, что живёшь в двадцатом веке в Москве!

Я пророк бесшабашный, но строгий!+

И от этого потопа моей любви

Ни в каком не спасёшься ковчеге!
  1923

    Вадим Шершеневич. Листы имажиниста.
Ярославль: Верхне-Волжское кн. изд-во, 1997.


       ВЫРАЗИТЕЛЬНАЯ, КАК ОБЕЗЬЯНИЙ ЗАД
 Кровью лучшей, горячей самой,
Такой багровой, как не видал никто,
Жизнь, кредитор неумолимый,
Я оплатил сполна твои счета.

Как пленный + прочь перевязь над раной!+
Чтоб кровавым Днепром истечь,
Так с губ рвет влюбленный обет старинный,
Чтоб стихам источиться помочь.

За спиною все больше и гуще кладбище,
Панихидою пахнет мой шаг.
Рыщет дней бурелом и ломает все пуще
Сучья кверху протянутых рук.

Жизнь пудами соль складет на ране,
Кровоподтеков склад во мне.
И, посвящен трагическому фарсу, ныне
Слезами строк молюсь на старину.

Ах, мама, мама! Как ныряет в Волге чайка,
Нырнула в тучи пухлая луна.
В каком теперь небесном переулке
И ты с луной скучаешь в тишине.

Ребенок прячется у матери под юбку,+
Ты бросила меня, и прятаться я стал,
Бесшумно робкий, очень зябкий,
Под небосвод + сереющий подол.

А помню: кудри прыгали ватагою бездельной
С макушки в хоровод, завившись в сноп внизу,
Звенели радостно, как перезвон пасхальный,
Чуть золотом обрезаны глаза.

Как смотрит мальчик, если задымится тело
Раздетой женщины, так я на мир глядел.
Но солнце золотом лучей меня будило,
Я солнце золотом улыбки пробуждал.

Я был пушистый, словно шерсть у кошки,
И с канарейками под ручку часто пел,
А в небе звезды, как свои игрушки,
Я детской кличкою крестил.

Я помню, мама, дачу под Казанкой,
Боялась, что за солнцем в воду я свалюсь.
И мягкими губами, как у жеребенка,
Я часто тыкался в ресниц твоих овес.

Серьга тек