Книга "Двадцать писем к другу", Аллилуева С.

Краткое описание/вступление:

й (при маме) день рождения в феврале 1932 года, когда
мне исполнилось 6 лет. Его справляли на квартире в Кремле -- было  полно
детей. Ставили детский концерт: немецкие и русские  стихи,  куплеты  про
ударников и  двурушников,  украинский  гопак  в  национальных  костюмах,
сделанных нами же  из  марли  и  цветной  бумаги.  Артем  Сергеев  (ныне
генерал, кавалер всех орденов, а тогда ровесник и  товарищ  моего  брата
Василия), накрытый ковром из медвежьей шкуры  и  стоя  на  четвереньках,
изображал медведя, -- а кто-то читал басню Крылова. Публика  визжала  от
восторга. По стенам были развешены наши детские стенгазеты и рисунки.  А
потом вся орава -- и дети, и родители -- отправились  в  столовую,  пить
чай с пирожными и сластями. Отец  тоже  принимал  участие  в  празднике.
Правда, он был пассивным зрителем, но его, это  занимало;  изредка,  для
развлечения он любил детский гвалт. Все это врезалось в память навсегда.
А наша чудная детская площадка в лесу, в  Зубалово!  Там  были  устроены
качели, и доска, перекинутая через козлы, и  "Робинзоновский  домик"  --
настил  из  досок  между  тремя  соснами,  куда  надо  было  влезать  по
веревочной лестнице. И всегда  гостил  у  нас  кто-нибудь  из  детей.  У
Василия постоянно жил в одной с ним  комнате  Артем  Сергеев,  или  Толя
Ронин; у меня часто бывала Оля Строева (дочь маминой давней подруги),  и
летом обычно жила у нас на даче "Козя" -- Светлана  Бухарина,  со  своей
матерью Эсфирью Гурвич. В доме всегда было людно. В Зубалове у нас часто
летом живал Николай Иванович Бухарин, которого все обожали. Он  наполнял
весь дом животными, которых очень любил. Бегали ежи на балконе, в банках
сидели ужи, ручная лиса бегала по па
   рку, подраненный ястреб сидел в клетке. Я смутно помню Н. И. Бухарина
в сандалиях, в толстовке, в холщовых летних брюках. Он играл  с  детьми,
балагурил с моей няней, учил ее  ездить  на  велосипеде  и  стрелять  из
духового ружья; с ним всем было весело. Через много лет,