Книга "Совок вспоминает свою жизнь", Сергей Георгиевич

Краткое описание/вступление:

лили молодого безногого солдата Павла - он долечивался 
после госпиталя. Он дал мне звездочку на шапку и сделал деревянный автомат - 
замечательный, с диском. Привязал веревку, и я его носил за спиной. Получил он 
из дому баночку меда, и каждое утро все дети являлись к нему в комнату. Он 
съедал одну ложечку сам и по ложечке давал каждому из нас. А потом, когда 
оставалось совсем на донышке, один из нас (я даже знаю, кто) не выдержал, 
пробрался в комнату солдата и съел весь мед. Я помню, как Павел пришел к нам на

кухню на костылях, с пустой банкой, в ярости и чуть не плача. И мы все ревели, 
глядя на него. Он тыкал пустую банку всем под нос и кричал: "Это что? Это
что?".

Мать работала с утра до ночи, а я проводил день на улице с мальчишками. Недалеко

был вокзал, и каждый день мы провожали солдат на фронт, маршировали рядом с 
оркестром. Казалось, что у России бесконечные запасы мужчин. Да и девочек-
санитарок много шло в строю. Иные совсем маленькие, школьницы еще, очень 
красивые в своих гимнастерках. Потом, когда я уже учился в школе, я понял, что 
эти людские запасы сгорели почти полностью. В нашем классе было сорок мальчиков

- и только у четверых были живы отцы.

Часто видели мы и печальное зрелище - как конвоир с каменным лицом ведет 
дезертира, уткнув штык своей винтовки ему в спину. Их вылавливали на чердаках. 
Мы, мальчишки, были на стороне конвоира, и в то же время дезертиры с тоскливым и

отрешенным взглядом, все почему-то в серой одежде, казались нам родными. Можно 
даже сказать, что казались родными, чуть ли не одним целым, солдат-конвоир и 
дезертир. И потом, уже взрослым, я у многих людей замечал: при виде человека под

конвоем, заключенного, они смотрели на него таким взглядом, словно это их родной

брат.

Испытал я тогда и силу сострадания. Мальчишки постарше стали посылать меня 
нищенствовать - маленьким лучше подают. Мне надевали сумку, и я ходил по 
квартирам, просил хлеба, а они поджидали меня за углом. Но дело о