| еня дальше лишь потому, что никто не давал им команды 
остановиться. 
Когда я наконец заметил вдалеке огонек, я не стал размышлять, что это означает.
Я пошел на свет не 
более осознанно, чем мотылек на свечу. В лучшем случае, если я что-то тогда и 
подумал, то будто вижу 
сон или галлюцинацию, означавшую близкую смерть, и хотя все время смотрел только
на него, мне 
казалось, что мне не добраться, что он вот-вот пропадет.
     Я не помню, как поднялся на крыльцо, зато до сих пор вижу свои пальцы, 
коснувшиеся белой 
фаянсовой ручки, и помню свое изумление, когда та повернулась и я услышал лязг 
щеколды. Я вошел в 
прихожую, где все блестело и сиял до того невыносимый, яркий свет, что мне 
пришлось закрыть глаза. 
Открыв их, я увидел перед собой женщину - прекрасную женщину с рыжими волосами.
Она была в 
длинном белом платье, а ее голубые глаза смотрели на меня с такой жалостью и 
тревогой, что я едва не 
заплакал. На секунду мне показалось, будто это стоит моя мать, но тут же 
вспомнил, что мать умерла, и 
подумал, что я тоже умер, и, значит, это была не заснеженная дверь, а жемчужные
врата.
     - Какой ужас, - сказала женщина. - Бедный мальчик. Какой ужас.
     - Прошу прощения, мэм, - сказал я. - Меня зовут Уолтер Роули, мне девять 
лет. Понимаю, моя 
просьба может показаться вам странной, но я был бы очень признателен, если бы вы
подсказали, куда я 
попал. Здесь очень похоже на рай, хотя как бы я там оказался. Я столького 
понатворил, что мне прямая 
дорога к чертям.
     - Боже мой, - сказала женщина. - Какой ужас. Ты же замерз до полусмерти. 
Проходи в 
гостиную, погрейся у камина.
     И прежде чем я успел повторить вопрос, она взяла меня за руку и повела 
вкруг лестницы. Она 
распахнула дверь, и я снова услышал ее голос:
     - Дорогой, раздень мальчика и усади у камина. Я пойду принесу одеяла.
     Потому через порог гостиной я переступил один, и там, в этой теплой 
комнате, снег стал валиться 
с одежды, таять и р |