Книга "Запрещенный роман", Свирский Григорий

Краткое описание/вступление:

ия  и  гордый
старик не пожелал жить на чужие деньги.
   Сергей  Викентьевич  дал  себе  слово убрать  алюминиевый портсигар  не
раньше, чем исчезнет сама возможность "низложения ученых в папиросники", как
говорил он.
   Алюминиевый портсигар лежал на столе уже пятнадцатый год.
   Об  "идее  портсигара"  Юра  узнал  гораздо  позднее,  от  своего  шефа
Татарцева,  но и  без  того  было  ясно, что  академик Сергей  Викентьевич и
профессор   Преображенский  друзья  старинные.   "С  античных   времен",  --
рассказывал он дружкам в комсомольском бюро.
   Понял он это сразу. Как тут не понять?
   Лечить  Юру  начинали с самого раннего  утра. Сперва Сергей Викентьевич
мерил у него температуру и заставлял  показывать  язык, затем являлся Игорь,
муж Эльвиры,  немногословный и тихий доцент-биолог. Его недавно  выгнали  из
лысенковского  института, как "идеалиста", он никуда не  спешил и "наблюдал"
Юру до вечера.
   К счастью, в доме была "баба  Таня", "неученая бабушка", мать  Игоря, с
ее давним презрением к  мужским советам. Маленькая, широкой  кости бурятка с
несходящим крестьянским загаром на округлом, с оспинными  отметинами,  лице,
она  все делала по-своему. И Юру лечила по-своему,  зверскими горчичниками и
каким-то   жиром,  и  профессорских  внуков  растила  по-своему,  босоногой,
неприхотливой, не боящейся простуд оравой.
   В доме витал "Дух Тюмени",  сказочного града бабушки,  откуда родом все
звероловы и вообще сильные люди.
   "Тюмень", --  усмехался  Сергей Викентьевич.  Это звучало  у него,  как
темень, хотя в  последние  годы он  прибегал к  "Тюмени"  все  чаще и  чаще:
"Тюмень" преподавала  политэкономию и заранее точно знала,  что скажет о той
или иной работе академика Родионова философский журнал.
   На репетиции "научной полемики" Сергей  Викентьевич то и дело перебивал
"неученую бабушку".
   -- Неужели они такое сморозят? Баба Таня, ты шаржируешь...
   -- Сморозят! -- уверенно говорила баба Таня. -- Я эту породу знаю...
   К