Книга "Великое делание, или?", Полещук Александр

Краткое описание/вступление:

залось пресерьезной
школой современного химического эксперимента и анализа. Я удивлял своих
учителей, образованных, настоящих химиков, не алхимиков. "Какие руки,
Юстус Меканикус, говорили они мне, что за глаза!" Они не знали, что у меня
руки наследника десятка алхимиков, что моя наблюдательность химика
вырабатывалась в том возрасте, когда другие дети не могут самостоятельно
зашнуровать свои башмаки и утереть собственный нос...
   Я положил свою руку рядом с рукой отца, и мы переглянулись. У нас были
одинаковые, очень схожие по своему складу руки. Они были не похожи на руки
других людей. Очень ширококостые, но с длинными пальцами. Во Франции мне
не раз говорили: "Ну и лапы! А ну, Карл, сожми кулак!" И правда, у меня,
пятнадцатилетнего мальчишки, кулак был таким, какой не всегда встретишь у
взрослого мужчины.
   - Быть тебе химиком! - вдруг сказал мой отец. - Поверь, химия не такая
уж неинтересная наука, если столько Меканикусов служили ей всей своей
жизнью. Я не буду тебя неволить, но... - Отец вновь открыл книгу и
медленно ее перелистывал.
   - Отец, - сказал я, - отец, эти значки я видел там, внизу, в нашем
подвале...
   - В этом нет ничего удивительного.
   - Они написаны на стене. Прямо на кирпичах.
   - Но подвал был оштукатурен перед войной!
   - Там сошла штукатурка, откололась...
   Отец взял фонарь, и мы спустились вниз. Я провел отца мимо бочек из-под
вина и стеклянных бутылей, к полуразвалившейся печи с вмазанными в нее
стеклянными трубками.
   - Это атанор, - сказал отец, - печь старых алхимиков... Так где же ты
видел надпись?
   Я показал ему то место, где осыпалась штукатурка. Узкий луч света падал
из окна, выходившего во двор. На кирпичах темнели значки и буквы. Лицо
отца стало серьезным.
   - Принеси-ка мне молоток, - попросил он.
   Я вихрем вылетел из подвала, а когда вернулся, отец подобранным в
мусоре ломом уже осторожно и неторопливо обивал штукатурку. Потом он
тщательно зарисовал значки. Мы вернулись в кабинет.