Книга "Песочный человек", Гофман Эрнст Теодор Амадей

Краткое описание/вступление:

бы так верно, чисто и явственно 
приближали 
предметы. Невольно он поглядел в комнату Спаланцани; Олимпия, по обыкновению, 
сидела за 
маленьким столом, положив на него руки и сплетя пальцы. Тут только узрел 
Натанаэль дивную 
красоту ее лица. Одни глаза только казались ему странно неподвижными и мертвыми.

Но чем 
пристальнее он всматривался в подзорную трубку, тем более казалось ему, что 
глаза Олимпии 
испускают влажное лунное сияние. Как будто в них только теперь зажглась 
зрительная сила; 
все живее и живее становились ее взоры. Натанаэль как завороженный стоял у окна,

беспрестанно созерцая небесно прекрасную Олимпию. Покашливание и пошаркивание, 
послышавшиеся подле него, пробудили его как бы от глубокого сна. За его спиной 
стоял 
Коппола: "Tre zechini - три дуката". Натанаэль совершенно забыл про оптика; он 
поспешно 
заплатил, сколько тот потребовал.
     - Ну, как, - хорош стекло? Хорош стекло? - спросил с коварной усмешкой 
Коппола 
мерзким сиплым голосом.
     - Да, да, да! - досадливо отвечал Натанаэль.
     - Adieu, любезный. - Коппола удалился, не переставая бросать на Натанаэля 
странные 
косые взгляды. Натанаэль слышал, как тот громко смеялся на лестнице. "Ну вот, -

решил 
он, - он смеется надо мною потому, что я слишком дорого заплатил за эту 
маленькую 
подзорную трубку - слишком дорого заплатил!" Когда он прошептал эти слова, в 
комнате 
послышался леденящий душу, глубокий, предсмертный вздох; дыхание Натанаэля 
перехватило 
от наполнившего его ужаса. Но это он сам так вздохнул, в чем он тотчас же себя 
уверил. 
"Клара, - сказал он наконец самому себе, - справедливо считает меня вздорным 
духовидцем, 
однако ж не глупо ли, - ах, более чем глупо, - что нелепая мысль, будто я 
переплатил 
Копполе за стекло, все еще странно тревожит меня; я не вижу для этого никакой 
причины". И 
вот он присел к столу, чтобы окончить письмо Кларе, но, глянувши в окно, 
убедился, что 
Олимпия все еще на прежнем месте, и в