Книга "Анна австрийская, или три мушкетера королевы. том 2.", Борн Георг

Краткое описание/вступление:

были почувствовать всю тяжесть его руки! Но самое главное - они 
должны понять, что если он молча перенес свое унижение, то только с одной целью
- еще 
больше поднять свое величие. В нем пробудилась жажда крови, и ею он хотел смыть
пятно 
своего поражения.
     
IV. ПРИВИДЕНИЕ В МАЛЕНЬКОМ ЗАМКЕ
     
     После праздника в Лувре прошло четыре дня.
     Господин Пипо и маленькая луврская судомойка Жозефина были просто завалены

работой. Нужно было перемыть, перечистить и привести в порядок огромное
количество 
драгоценной посуды, бывшей в употреблении в торжественный день рождения короля.
     Уборка была уже окончена и ключник с довольным видом закрывал шкафы и
двери, 
говоря, что, слава Богу, все пойдет по-старому, когда в дверь вдруг кто-то
постучался.
     В комнату с серебром не входил почти никто из посторонних, кроме лакеев.
     Пипо с удивлением и любопытством поднял голову и уставился на дверь.
     Лицо же Жозефины озарилось радостной улыбкой, когда она увидела, что в
комнату 
вошла старая Ренарда и степенно приветствовала своего бывшего хозяина книксеном.
На ней 
был старомодный чепчик, придававший всему ее облику весьма жалкий вид. Глаза ее
были 
красными от слез. Башмаки ее были так запачканы грязью, что не оставляли
никакого сомнения 
в том, что она бежала в Лувр, не выбирая дороги.
     Все это очень удивило и заинтересовало Белую Голубку.
     Она быстро подошла к Ренарде, собираясь расспросить ее, но та уже
обратилась к Пипо с 
самой жалостной миной.
     - Ах, добрейший господин ключник! Ах, милейший господин Пипо! Если бы вы
только 
знали, какое несчастье! - причитала она, - нет, нет, это просто ужасно! Этого
мне просто не 
пережить на старости лет!
     - Да что с вами, Ренарда? - напыщенно спросил маленький толстенький
человечек.
     - Ах, Боже мой! На что же это я похожа! - вскричала она вместо ответа,
оглядывая себя 
со всех сторон и видя следы грязи. - Да и то сказать, ведь я от страха и
отчаяния бежала сюда, 
ка