Книга "Та, что правит балом", Полякова Татьяна

Краткое описание/вступление:

 припадке любопытства я спросила Виссариона, с какой целью он затеял 
философские чтения, раз девки понимают одно слово из десяти, да и то по-своему,
на что 
получила ответ: сила слова так велика, что действует благотворно независимо от 
понимания. Надо полагать, по его теории, умные мысли каким-то хитрым образом в 
головах девок откладываются, и они, несмотря на кажущуюся тупость, все равно
умнеют. 
Я пришла в восторг от идеи и, решив проверить ее на себе, начала читать
Блаватскую 
(дама сия всегда поражала меня способностью заморочить голову бедолагам вроде
меня, 
да так, что даже знакомые слова перестаешь узнавать). Борясь с бессонницей, я
освоила 
два тома ее трудов и с прискорбием вынуждена констатировать, что умнее не стала.

Должно быть, я еще бестолковее девок.
     Флоренского я слушала с удовольствием, потому что изъяснялся он языком
понятным, 
и идеи мне казались вполне здравыми. Таковыми они, безусловно, казались и
Виссариону, 
потому что он чрезвычайно увлекся, исчерпав лимит терпения слушательниц. Не
знаю, 
как долго он бы продолжал, если бы голова одной из заснувших девок с громким
стуком 
не рухнула на стол, причем сама деваха даже не проснулась. Народ издал стон
сочувствия 
и с безмолвной мольбой уставился на хозяина.
     - То-то, дуры, - изрек Виссарион, снимая очки и закрывая том с золотым
тиснением. И 
взглянул на меня, точно спрашивая: буду ли я играть. Я решила, что девкам и без
того 
здорово досталось, и отрицательно покачала головой. Девки потянулись к стойке
выпить 
по маленькой, а Виссарион, снабдив страждующих целебной жидкостью, заварил чай и

перебрался ко мне.
     - Виссарион, - жалобно начала я. - Мне уехать надо, так что несколько дней
работать 
не смогу.
     Он нахмурился, но вряд ли особо переживая из-за моих предполагаемых
прогулов - 
работала я за кормежку, но повариха Наталья стряпала так скверно, что я
ограничивалась 
чаем. Недовольство Виссариона возникло потому, что он подозревал: отлучка,
скорее