Книга "Подземная москва", Алексеев Глеб

Краткое описание/вступление:

бтирал об фартук напильник, снимал промасленную прозодежду и у 
ворот над весенней лужей, у которой уже прохаживался чей-то петух, поджидал 
приятелей. Он был жилист и сух, усы его обвисали по-горьковски, правое плечо - 
не от того ли, что правая рука двадцать четвертый год держала напильник, - было

выше левого, в обхождении он был прост и степенен, так как давно знал цену жизни

и свое в ней место. В революцию из таких никогда не вырабатывались крикуны, а 
всегда дельные, незаменимые работники. Он два года дрался в красной пехоте, 
отстоял екатеринославские заводы, ходил на Каховку и Сиваш, а когда "маленько 
ослобонился", познакомился с политграмотой. Сидел над ней год, водя опрямевшим 
от напильника и курка пальцем.

На Пименовской, в той ее конечности, где упирается она в бывшую Сущевскую часть,

года три назад растащили по бревнышку на топливо дом, и черный его обгорелый 
костяк долго торчал бы еще, как гнездо больных зубов, если бы товарищи Дротов, 
Сиволобчик и Кухаренко не задумали поселиться вместе и из потертых скрошившихся

кирпичей не попробовали заложить дом-коммуну. Так новая жизнь началась с 
фундамента. Когда его выводили, земля была рыхла и податлива.

Семена на заводе называли "порохом" за способность быстро загораться и столь же

быстро остывать. "Тов-варищи, - кричал он, вымахивая вперед подстреленную не то

на Кубани, не то под Варшавой руку, - вот оно!" Его белобрысый хохолок 
окончательно намокал. Вероятно, ему казалось, что он все еще командует ударным 
взводом, и потому, чтобы он ни делал, все было ударным. Но так было два дня, 
потом его энергия остывала или направлялась на другое. Дротов, - молчаливый и 
уверенный, расчетливый в каждом движении, словно напильником он ворочал камни на

годы, - в таких случаях бывал для Семена самым необходимым человеком. Он умел 
поддерживать в нем остывающую энергию и направлять ее с большей для всей братвы

выгодой.

Если ко всему этому добавить чисто национальное упрямство К