Книга "Пирожок с человечиной", Кассирова Елена

Краткое описание/вступление:

бе 
"Принц и нищий". В зальчике танцевали. Костя зашел оглядеть второе, интимное 
помещение. Пусто, а на двухэтажных нарах на нижнем лежаке на газете стояли
знакомые 
нищенские опорки.
     Но Костя рад был, что у всех своя жизнь. Везде кипело. Если даже митинский
бомж 
набирал на дорогой кабак, что говорить о Костиных соседях, приличных, больше
того - 
лучших митинцах! Придет день, заживут припеваючи и они, не скрывая доход.
     В мечтах о митинском счастье Костя временами забывал о митинском горе.
     Но под утро, вернувшись сытый, шел по коридору и чувствовал, что от
харчихиных 
маниакальных мясо-мучных паров уже поташнивает.
     
     11
     НИЩИЕ ДУХОМ
     
     Святки кончились, а мороз - нет, но метели стали реже. Воздух был искрист,
колюч и 
сух.
     Все же с чердака несло душной прелью. Бомжи сушились у трубы вдоль верхних

ступенек. На решетке на чердак за их спиной висел замок. Ступеньки были обжиты,
как 
квартира. Ступенька - комнатка.
     Трое сидельцев сидели ежедневно, несколько приходили время от времени. Ниже
всех, 
у их ног - баба, верней, иссохшее существо. Рано утром бомжи уезжали
попрошайничать, 
баба ходила недалеко, по помойкам за бутылками. Вечером возвращались.
     Приходили из-за Харчихи. Она прикармливала. Лучше бы, думал Костя, кормила

церковь. Сидели бы на паперти, а не следили, как стукачи, за жильцами.
     Но Харчиха, маньячка выпечки, была близко, а храм далеко.
     То есть и храм был близко. В двух шагах стояла однолуковая допетровская
церковка 
Покрова-на-крови, но она сама прикармливалась кладбищем. Имелась еще одна
церквушка, 
на кладбище. Но церквушка, собственно кладбищенская, была забита досками. Она 
числилась странным образом за РПЦЗ. Настоятель уехал в Канаду и пропал.
     А эту допотопную Покрова только-только вернули московской епархии...
Выродилась 
она в часовню еще до ВОСРа. В двадцатые годы маковку и крест комсомольцы скинули
и 
устроили клуб. Но место на отшибе не подходило.