Книга "За тридевять планет", Попов Георгий

Краткое описание/вступление:

ебя  добрая  душа.
Но твоя душа не станет хуже, если ты прикроешь ее сверху красивым платьем.
     Все это было  как-то  темно,  неопределенно,  не  столько  сама  мысль,
сколько  намек  на  мысль,  однако  трактористы,  комбайнеры,   вообще   все
механизаторы слушали механика, я бы сказал, с уважением и благоговением.
     Что касается женщин, то я не знаю, как  и  подступиться  к  этой  теме.
Кузьма Петрович не  просто  любил  женщин,  как  любят  все  мужчины,  если,
конечно, они настоящие мужчины,- он таял перед женщинами, особенно молодыми.
Бывало, идет фифа, этакая не худенькая, однако и не  сказать,  чтоб  слишком
полная, а так, в самый раз, как говорится... Мы и  ухом  не  ведем.  Идет  и
пусть идет, нам-то что... А Кузьма Петрович крякнет, как селезень на взлете,
заломит шапку на затылок:
     - Бог мой, сколько красивых женщин на свете! - и зачмокает губами.
     Мы, бывало, заметим:
     - Жениться тебе надо, дядя Кузя!  -  Мы  его  уважительно  дядей  Кузей
звали...
     А он усмехнется полупрезрительно: дескать, что вы понимаете,- и заведет
долгую песню о  красоте  вообще  и  женской  в  частности,  которая,  кстати
сказать, только тогда и волнует, когда недоступна.

     Он был, конечно, начитан, наш дядя Кузя,  знал  наизусть  чуть  не  всю
русскую классику, но выражался настолько уж темно, настолько  неопределенно,
что понять его было труднее, чем решить задачку с двумя неизвестными.
     Говорят, однажды Кузьма Петрович переступил известную  черту  или,  как
выразился  Шишкин,  сделал  попытку  прикоснуться  к  драгоценному   сосуду,
наполненному до краев вожделенным  содержимым.  Жила  тут  вдова,  вернее  -
вдовушка, лет тридцати, не  больше,  лицо  -  кровь  с  молоком  и  глаза  с
поволокой. Ну, Кузьма Петрович сперва ласкал да ласкал ее взглядами, как  бы
внушал ей что-то на расстоянии, а потом и решился. И не  просто  решился,  а
точно с головой в  прорубь  бросился.  Выбрал  вечерок  потемнее,  приоделся
поприлич