Книга "Писательские судьбы", Иванов-Разумник

Краткое описание/вступление:

днако, к всесильному в начале тридцатых годов "гене-
ральному секретарю ВАПП" Авербаху. Закат его начался в 1932 г., когда 
апрельским декретом, под шумок подготовленным Максимом Горьким 
(переехавшим из Сорренто в Москву и мечтавшим самому стать во главе 
русской литературы), уничтожена была ВАПП, а сам ее генеральный 
секретарь сослан на уральские заводы - руководителем одной из 
провинциальных литературных ячеек: не из грязи да в князи, а наоборот... 
Это было настоящее литературное землетрясение: все былые друзья и 
лакеи всесильного литературного временщика поспешили от него 
"отмежеваться", раскаяться, принести повинную... Еще через 3-4 года, 
после расстрела Ягоды, такая же участь постигла и Авербаха. Жена его, 
дочь известного В.Д.Бонч-Бруевича, тоже писательница, в силу больших 
партийных связей отца получила "только" бессрочное заключение в 
одном из женских специальных концлагерей.
  Чтобы покончить с этими подонками литературы, надо упомянуть 
здесь и о пресловутом "очеркисте" Михаиле Кольцове, игравшем не 
менее крупную роль, чем Авербах. В самом начале периода "ежовщины", 
родной брат Михаила Кольцова, присяжный карикатурист "Известий" 
Бор.Ефимов нарисовал появившуюся в этой газете карикатуру "Ежовые 
рукавицы": рукавица, утыканная шипами и гвоздями, сжимает мертвой 
хваткой в ужасе вопящего "контрреволюционера"... Мог ли художник 
предполагать, что одними из ближайших жертв этой рукавицы явятся не 
только он, но и только что со славой вернувшийся из Испании его 
могущественный брат, член редакции "Правды", Михаил Кольцов! В один 
прекрасный день явились в эту газету два адъютанта Ежова, вызвали 
М.Кольцова из редакционного заседания и увезли его с собой - в недра 
Лубянки, откуда он больше не возвращался. К Бор. Ефимову судьба была 
благоприятнее; в 1940 г. он вынырнул на страницы газет со своими 
карикатурами.
   Хоть и не на тему - о писателях - но к слову о художниках: известна 
тяжкая судьба талантливого Шухаева, при