Книги в электронном виде

Степанов Николай / Магистр

черинке никто из взрослых так и не смог выдать приемлемый ответ, хотя версий было много. Максим гордо ходил по квартире и не поддавался на уговоры дядь и теть, так и не сумевших решить простую задачку. Сейчас я находился на его месте и пожинал лавры первооткрывателя, отвечая на все вариации по поводу пауков и осьминогов своим беспощадным "нет". - И после этого ты утверждаешь, что имеешь право определять, кто достоин пересекать границу?! - сделал я решающий наезд на поверженного очередным "нет" стража. - Вот вам пропуск высшего приоритета, - возникла передо мной красная пластинка с ярко-желтым кружочком. - Только скажите отгадку. От былой самоуверенности не осталось и следа. Того и гляди, малый сейчас расплачется. - Два поросенка целуются, - смило

Куусберг Пауль / В разгаре лета. Одна ночь. Капли дождя.

гибкие, они подбадривают друг друга возгласами и отбивают почти все мячи. Я тоже прыгаю, бросаюсь и бью с таким увлечением и азартом, будто мы сделали бог весть какую ставку. Темнеет. Мяч перелетает в сумерках темным шаром. Девушки устают. Поневоле приходится прекращать игру. Я вспотел и немного запыхался, но чувствую себя отлично. Словно нет никакой войны, словно мы не выполняем особое задание, а просто-напросто выехали на увеселительную прогулку. Хочется сказать партнершам что-то приятное, но я не знаю латышского. Я улыбаюсь им, они - мне. Может, они владеют немецким? - Данке шен! Не следовало бы этого произносить. Одна, правда, кидает как бы украдкой "битте зер", но другие тут же становятся серьезными. Нийдас наблюдает за нами со стороны. Мне кажется, что

Ковелер Дидье / Путь в один конец

енным бюджетом вызывать абонентов за пределами департамента запрещено, но если господин атташе напишет заявку с обоснованием, поставит дату и подпись и назовет нужный номер, он, Пиньоль, может заказать разговор. Атташе пробормотал, что это не важно и не срочно, хотя глаза его говорили об обратном, а пальцы нервно барабанили по столу. Он судорожно вздохнул, как будто захлопнул дверь, и снова склонился над картой Марокко: - Так, значит, Атлас, но какой? Высокий, Средний или Сахарский? Я выбрал наобум или, может, из гордости: - Высокий. - Но это же ни в какие ворота! - возмутился он, хлопнув ладонью по складке карты. - У меня билеты в Рабат, а это на другом конце страны! - Это из-за макета, - сказал тип, который стоял рядом с ним. - Утром только один рейс - в Раба

Ковелер Дидье / Запредельная жизнь

сложение, лицо испанского гранда, на лоб надвинут берет, в сорок втором году он получил воинский орден Почетного легиона за то, что перебил голыми руками шестерых немецких солдат, охранявших какое-то укрепление в Тарантезе. "Это дело случая, - сказал Альфонс награждавшему его после Освобождения префекту. - Они были на своем месте, я - на своем, каждый выполнял свой долг, и все как-то само собой вышло. Я вполне мог очутиться на их месте. И ведь у них были семьи". Альфонс - лучший человек, какого мне довелось встретить на земле. Пятнадцать лет назад, когда его провожали на пенсию, он угостил аперитивом весь персонал скобяной лавки, веселились до полуночи, Альфонс развернул подарки, был страшно доволен, всех благодарил, а на следующее утро в шесть часов был на своем месте.

КОЛЛИНЗ Джеки / Грешники

- Извини, Мел, мне кажется, я сказал, что мы встретимся здесь. - Ничего подобного, - она едва не сорвалась на визг. - Как себя чувствует миссис Купер? Вижу, вам уже лучше. - Прекрати, - резко сказал Пол, уводя девушку от Линды в холл. - Слушай, извини меня, но так уж обстоят дела. - Так обстоят дела? - Ее печальные глаза наполнились слезами. - Это было прекрасно, но всему приходит конец, так что лучше вовремя поставить точку. Ты по-прежнему нравишься мне, но, понимаешь... - Нет, не понимаю. И что ты нашел в этой старой кляче? Она заплакала. - Ненавижу тебя, Пол. - Слушай, детка, тебе еще только семнадцать лет, у тебя будет много парней. Ты быстро забудешь меня. Просто мы... - Что мы? - сердито спросила она.

Карим Мустай / Радость нашего дома

увидеть бабушку, что ми но стали трогать палочку и вбежали в дом. Бабушка наша в красивом красном камзоле уже сидела за столом. Оксана и я повисли у нее на шее — ведь мы не видели бабушку с самого мартовского праздника! — Здравствуйте, мои дорогие, мои умники! — говорит бабушка н вынимает из кармана два яичка. Она дает нам по яичку, потом достает еще что-то, завернутое в бумагу. Нам очень интересно, что там в бумаге. Бабушка разворачивает сверток — в нем оказываются маленькие птички из теста. Вместо глаз у птичек — ягоды черемухи. Таких жаворонков умеет печь только бабушка. Мы с сестрой получаем по две птички, и, усевшись на сундук, сразу откусываем им хвосты. Я съедаю своих птичек быстрее, чем Оксана. Мама и бабушка с улыбкой смотрят на пас, переглядываются, потом мама уходит в к

Карим Мустай / Таганок

не звал тебя, а просто закричал на кошку: «Бэсэй! Бэсэй»*. [Бэсэй — кошка. Здесь созвучие слов «эсэ» и «бэсэ»] — Ox, и напугал ты меня! — глубоко вздохнув, сказала мать и ушла обратно в дом. Якуп вытащил из бревна гнилушку и, отломив от нее кусочек, растер в порошок, потом, повернувшись спиной к дому, засыпал этим порошком раненый палец. Порошок окрасился в розовый цвет, но кровь остановилась. Начатое дело надо было довести до конца, и Якуп снова храбро взялся за нож, из-за которого вышла такая неприятность, но на этот раз дело не двигалось, раненый палец ныл и мешал работать, а потом и совсем разболелся. Якуп решил переменить план борьбы с «примерностью» и, запрятав в укромпый уголок начатую рогатку, призадумался... Ну что ж! Если уж сегодня ничего нельзя делать руками, так

Карим Мустай / Деревенские адвокаты

ом и, кажется, то и дело просматривает сюда. С него, проказника, станет... Еще выше поднялся стог, опять было рванулся Курбангали. Куда там! И не подступайся. Тогда Кумешбике прислонила вилы к стогу, обеими руками обхватила мужа за пояс, подняла, раскачала и забросила на самый верх. Пока стог не завершили, он оттуда больше не слез. Жена подавала ворохами, муж принимал на перевернутые грабли. Сейчас Курбангали, в желтой рубахе и в белой шляпе, походил на жестяного петуха, который торчал на крыше дома муллы Мусы. Когда же завершили стог, Кумешбике бросила ему один конец аркана, другой оставила себе. Держась за веревку, Курбангали слез по другой стороне на землю. Соседи на это зрелище смотрели посмеиваясь, но никто не поддразнил их, обидного слова не бросил. Приличие с

Карим Мустай / Помилование

ать. Не обессудь". Байназаров с трудом, словно исполнял непосильную работу, оделся. И брюки, и гимнастерка и даже портянки были не его, а того, вчерашнего парня. Зачем он надевает чужую одежду, по какому праву? Тут еще ласковое слово ее вспомнилось - будто в висок ударило. "Лебедыш, - с издевкой сказал он самому себе, - какой же ты лебедыш? Гусак ты пестрый, которого Ласточкин к гусыне привел". Вчерашнее сравнение показалось ему и метким, и едким, он повторил его снова. Самовара Янтимер не потрогал, на кашу даже не взглянул. Скрутил из клочка толстой газетной бумаги самокрутку, закурил и, вдев замок в щеколду, вышел на улицу. Мороз тут же вцепился в него. Опустив голову, он зашагал в сторону "хоте- ля". Во всем этом мире, оцепеневшем от ярого, с индевью мороза, под тус

Нажин Мато / Мой народ сиу

стал осматривать убитое животное, то обнаружил, что вонзил в него пять стрел. Это мне показалось слишком много. Я вспомнил рассказ моего отца о том, как он убил одной стрелой двух бизонов. Вот как это произошло. Когда отец выстрелил в первого бизона, стрела глубоко пронзила сердце животного. Отец знал, что такая рана смертельна. Недолго думая, он подъехал на лошади к раненому бизону и вытащил стрелу. Эту же стрелу он пустил во второго бизона и тоже уложил его насмерть. Мне вдруг стало как-то стыдно. "Эх, что я за охотник?" - с досадой подумал я про себя. Сравнение с отцом было слишком невыгодным для меня. Я подумал: "Не повытаскивать ли лишние стрелы и не оставить ли только одну?" Но тут же вспомнил наставления отца. "Сын мой, - не раз говорил он мне, - запомни на всю жи

Прайс Джереми / Невеста капитана тича

редрассветную тишину неожиданно пронзил звонкий и призывный крик петуха. Капитан Баджер распахнул створку окна, и холодный октябрьский воздух проник в духоту каюты, на миг ослепив его. Он навел подзорную трубу на темный предмет качавшийся вдалеке на волнах. - В шлюпке только один пассажир, майор, - прокомментировал он увиденное. - Молодой парень, сидит скрючившись, словно побитый... Довольная улыбка промелькнула на худощавом лице майора Боннета. Он не счел нужным даже встать и посмотреть самому: - Сколько гребцов в шлюпке? - Двое на веслах, майор. Рыбаки... Вряд ли нам удастся захватить их без хлопот и шума! - Отлично, - сказал Боннет. - Пусть он поднимется на борт. Молодой парень, вы говорите? Значит это ее брат. Конечно, он прошляпил все дело... Майор вежливо прикрыл

Генри Уилл / Самый высокий индеец в толтепеке

хобот в волосатый живот Палача из Камарго. - Хефе, - объявил он тихо. - При одном неверном движении ваши кишки разлетятся по всему берегу. - Замечание, которое полковник Фульгенсио Ортега постиг без всякого труда. - Чиво, - крикнул он. - Останови людей. Никому не касаться курка! - Вот-вот, Чиво, - кивнул пергаментолицый американский "кочеро", крутанув Ортегу таким образом, что дуло кольта уперлось тому в спину. - А чтобы из жадности ты не попробовал заменить своего дорогого хефе на командном посту "руралес" - то есть, чтоб в этот миг ты не сделал неверного шага, и я б - не застрелил его - позволь мне представиться! - А? - переспросил Чиво, на самом деле еще и не помышлявший о столь явном пути предательства по отношению к своему начальнику. - А для чего это нужно, кочеро