Книги в электронном виде

Иванов Всеволод / Голубые пески

ря. А на это архитектор Шмуро сказал: - Из Индии на континент всевозможный фрукт вывозится. А у нас - бунт и никто не хочет не только арбузов, но и винограда. - Угостите, - сказал Отгерчи. - Съем виноград. Здесь встал на колени Иван Владимирович Леонтьев. На коленях стоять ему было не удобно, и он уперся в арбуз пальцами. Саженях в пятидесяти из шалаша выполз старик-сторож и ударил в тре- щетку, отгоняя ворон от подсолнухов. В городе орал пароход; у Иртыша стреляли. Ломкие под кошмой потрескивали листья. Тыквы - желтые и огром- ные - медово и низко пахли. И еще клейко пах горбатый и черноликий под- солнечник. Леонтьев, перебирая пальцами по арбузу, как по столу, говорил: - Граждане! Нашему городу угрожает опасность быть захваченным больше- викам

Во Ивлин / Любовь среди руин

чный денек для Парснипа, -- сказал Майлз. -- Да, надо, чтобы и ему повезло немного. Когда-то я его хорошо знал, его и его друга Пимпернелла. Альманах "Новое Писание", "Клуб Левой Книги" -- они были тогда криком моды. Пимпернелл был одним из моих первых пациентов. Заводи Парснипа, и мы прикончим его. Итак, старика Парснипа вызвали, и в этот день нервы не изменили ему. Он совершенно спокойно прошел через газовую камеру, чтобы встретиться с Пимпернеллом. -- Сегодня мы могли бы и не работать, -- сказал д-р Бимиш. -- Скоро опять поработаем, когда возбуждение стихнет. Но казалось, что политики намеревались поддерживать возбуждение. Все телевизионные передачи прерывались и урезались ради Маунтджоя. На экране появлялись уцелевшие, среди

Во Ивлин / Возвращение в Брайдсхед

етодом проб и ошибок учились пить и знать меру. И была какая-то трогательная чистоплотность наизнанку в том, как Себастьян в своей крайности поспешил к открытому окну. Но все-таки, что там ни говори, знакомство было не из приятных. Товарищи выволокли его из ворот, и через несколько минут студент, задававший пирушку, приветливый итонец с моего курса, вернулся, чтобы принести извинения. Он тоже был сильно пьян, и речи его носили характер повторяющийся, а под конец еще и слезливый. -- Беда в том, что вина были слишком разные,-- объяснял он -- ни количество, ни качество тут ни при чем. Все дело в смеси. Уразумейте это, и вы постигнете корень зла. Понять -- значит простить. -- Да-да,-- ответил я, однако на следующее утро, вы

Ивченко Владислав / Темнота

завистники, халтурщики и пьяницы, самолюбивые ничтожества!.. Да-да, вы правы, я увлекся, это была моя очередная роль. Роль рассказывающего о роли, такое бывает. Я сейчас скажу может странное, но все что я говорю, это тоже роль. И то, что говорю, и то что сейчас скажу. Роль на роли сидит и ролью погоняет. Меня. Как я страдаю от этих ролей! Из-за них умерли мои родители, из-за них я никогда не имел друзей. С работы меня гнали в первый же день, даже пьяницы не хотели со мной пить! 0дин раз в жизни я проработал три дня. Устроился звонарем в церковь. Три дня разглагольствовал на колокольне, пока не спустился и понесло. Стал вдруг Джордано Бруно и такого наговорил! Потом стал изгонять менял из храма, а когда выгнали меня, то пошел на кладбище, выворотил тяжелый крест и

Иешохуа А.Б. / Нескончаемое безмолвие поэта

иг, в мою папку, под настольные лампы, рядом с утрен- ней газетой, между чашкой кофе и блюдцем, рядом с тюбиком зубной пас- ты. Я достаю из кармана бумажник, и между банкнотами белеет листочек. Я читаю и рву. Выбрасываю в помойку. Я все еще терплю и не высказываю никаких претензий, я все еще владею собой. Мне все еще любопытно уз- нать, что творилось в моем воспаленном мозгу в те далекие годы. Должен же быть конец этим листочкам. В этом я уверен. Ведь я-то знаю: был им конец. Поздней ночью (я уже давно в постели) слышно шлепанье его босых ног по полу. Он бродит и раскидывает листочки, исписанные беглым, нераз- борчивым почерком. Буквы налезают одна на другую, разбросанные в бес- порядке слова подчеркнуты жирными линиями. Мы молчим, как заведено у нас. Он ежедневн

Изотов К. / Рожденные жить (кинороман)

к делу) - Там ждут меня. Но если ты составишь мне компанию, все будут только рады. (заключил он) - Но у меня нет нужных вещей (она уже согласилась и, сейчас, предлагала ему самому задуматься над решением этого вопроса). Или у вас, там, можно раздетым?! (эта фраза, брошенная с легким вызовом, была компенсацией ее самолюбию за те небольшие уступки, на которые ему (самолюбию) пришлось пойти несколькими фразами раньше) Он не ожидал такого, хотя смущением с его стороны и не пахло. Он даже не удивился, но этот поворот был занесен в ее актив (это было заметно по его лицу). - Вообще-то можно и раздетыми (сказал он довольно обыденно). Но у нас впереди целый день, так что, все, что тебе нужно, мы еще успеем достать. Она промолчала, внимательно посмотрев на него, поэтому он добавил -

Шоу Ирвинг / Люси Краун

- Джеф, - наконец решился сказать Тони. - А как ты по части рыбалки? - При одном моем появлении рыбы умирают со смеху, - сострил Баннер. Петтерсон посмотрел на часы. - Наверное, я пойду, Оливер. Мне только оплатить счет, собрать кое-какие вещи - и я готов. - Ты же хотел что-то сказать Тони, - напомнил ему Оливер. Люси недоверчиво перевела взгляд с мужа на лицо Петтерсона. - Да, - сказал Петтерсон. Теперь когда наступил этот момент, он уже пожалел о данном Оливеру обещании. - И все же, - сказал он, понимая трусость своего поведения. - А разве нельзя подождать до следующего раза? - Мне кажется сейчас самый подходящий момент, Сэм, - размеренно и четко произнес Оливер. - Ты уже не увидишься с Тони по крайней мере еще месяц,

Исаков Геннадий / Рассказы

е. Как этого желает каждый достаточно созревший человек, если он не спился, не деградировал, не заболел психической болезнью. Как можно "грести" деньги? - Удивлялся Петрович. - Ведь это будет равносильно выкачиванию миллионами шприцов крови и веществ из упорядоченного организма экономики. Можно убить его и обесценить те же деньги. Цена денег отражает уровень порядка в деле достижения ведущей цели. Причем всего общества целиком, а не отдельной шарашки. И только лишь порядка, как условия движения вперед. Деньги уже никакой не эквивалент. Они выросли из примитивных отношений и требуют иного толкования себя. Что там думают двоечники у власти? Нельзя под вчерашнюю глупость кроить завтрашнюю жизнь! Как не понимают, что, если все начнут силой, нах

Искандер Фазиль / Сандро из Чегема 1-3.

плую воду, словно добавляя в тазик благовонные масла. Вымыв ноги, он расставил их, проследив за симметрией, по краям тазика и, продолжая разговаривать со мной, бросил жене: -- Принеси. Старушка вошла в кухню и вынесла оттуда старое, но чистое полотенце. Он взял у нее из рук полотенце и легко приподнял обе ноги, показывая, что тазик можно убрать, что и сделала эта миловидная старушка. Она приподняла тазик и тут же шлепнула воду с крыльца. Дядя Сандро оперся пяткой одной ноги о пол и, продолжая держать другую на весу, стал тщательно протирать ее полотенцем. Он протер одну ногу одним концом полотенца, затем другим концом другую ногу, словно давая каждой ноге, а также окружающим людям урок справедливости и равноправия в пользовании благами жизни.

Искандер Фазиль / Созвездие Козлотура

ложбину. Как одинок, как чист женский голос в холодеющем вечернем воздухе! К вечеру куры вспоминают, что они все-таки родились птицами. И вот они начинают беспокойно кудахтать и, оглядывая ветки инжирного дерева, неожиданно взлетают, промахиваются, снова взлетают и наконец усаживаются на ветках во главе с гневно клекочущим золотистым петухом. Тетка выходит из кухни с позвякивающим ведерком в руке, пригнувшись, на ходу хватает какую-нибудь хворостинку, чтобы отгонять теленка, и легкой походкой переходит двор. А навстречу из загона вопросительно мычат коровы, детским садом заливаются козлята под кукурузным амбаром. И вот уже дедушка или кто-нибудь другой пригоняет коз. Они шумной гурьбой вливаются во двор с животами, почему-то больше о

Искандер Фазиль / Стоянка человека

то во время моей затянувшейся паузы нервы у него не выдержали, он схватил мою фигуру и, сделав несколько взаимных ходов, провозгласил: -- Мат! Таким образом, поставив мат самому себе, но сделав это своими руками, он как бы отчасти поставил его мне. Вот до чего он не любил проигрывать! Но на этот раз дело шло к его выигрышу. Был жаркий солнечный день, мы сидели за столиком под тентом, с моря навевал легкий бриз, и предстоящий проигрыш не казался мне катастрофой. Рядом за соседним столиком столпились наиболее заядлые шахматисты. Играли на высадку, и те, что дожидались своей очереди, иронизировали над ходами тех, что играли, давали советы, острили, смеялись. Среди них выделялся самый азартный игрок с нехитрым прозвищем Турок, потому что он и на самом деле был

Искандер Фазиль / Школьный вальс, или Энергия стыда

своей коровы. Отец ему дал накосить сена, и тот впоследствии вывез из сада огромный воз сена, так и не заплатив отцу ни копейки. Почему-то считалось само собой разумеющимся, что деньги за воз сена он должен был заплатить не государству, которому принадлежал сад, а отцу. Притча эта, рассказанная сквозь зубы, с одинаковой силой была направлена и против завуча, и против отца. Мать считала, что отец слишком много времени проводит в кофейнях и слишком мало зарабатывает на семью. Сейчас я думаю, что брат мой, может быть, держался в школе отчасти за счет этого воза сена, но ко времени моего поступления он использовал его до последней травинки, так что на меня ничего не осталось. За время нашего ожидания мама несколько раз возв