Книги в электронном виде

Дмитрий ЛИПСКЕРОВ / ЛЕОНИД ОБЯЗАТЕЛЬНО УМРЕТ

ЛЕОНИД ОБЯЗАТЕЛЬНО УМРЕТ... Дмитрий ЛИПСКЕРОВ Анонс Профессиональный грабитель, с рождения обладающий уникальной способностью - летать... Женщина-снайпер, любившая на войне только тех мужчин, которые обязательно погибнут, что она ощущала заранее... Профессор, разработавший рецепт вечной молодости, но так и не сумевший в полной мере воплотить его в жизнь... Судьбы этих и других не менее удивительных персонажей сложным, а иногда самым неожиданным образом переплетаются между собой, создавая неповторимо таинственную атмосферу и неотразимо притягательную фабулу романа. Памяти моей матери 1 На двадцать шестой день забилось сердце. Немногочисленное скопление клеток, прикрепившееся Бог знает каким образом к плоти, и так все время вибрировало, готовое

Дмитрий ЛИПСКЕРОВ / ОЖИДАНИЕ СОЛОМЕИ

ДМИТРИЙ ЛИПСКЕРОВ ОЖИДАНИЕ СОЛОМЕИ ЧАСТЬ ПЕРВАЯ Ксении Ярмольник Все небо над Подольском, с юга на запад, словно чернилами, затекало тучами. Шестидесятисемилетняя Соломея стояла возле окна, опершись могучими руками о подоконник, широко расставив ноги, и смотрела на омрачающийся горизонт. Над Подольском должна была начаться гроза. Ее двухсотпятидесятикилограммовое тело слегка заколыхалось, когда она разглядела под черной тучей маленький вертолет. Может быть, это был вовсе и не вертолет, а, скорее, большая птица или метеорологический шар, но старуха вдруг заволновалась. Ее рот приоткрылся, все тело окатило потом, а в мощных руках затаилась слабость. Первый раз громыхнуло, затем вспыхнуло, на мгновение разошлись тучи, заглатывая блуждающий предмет, резко запа

Дмитрий ЛИПСКЕРОВ / ОКНО ДЛЯ НАБЛЮДАТЕЛЯ

ЛИПСКЕРОВ ДМИТРИЙ ОКНО ДЛЯ НАБЛЮДАТЕЛЯ Я сижу в плюшевом кресле, запрокинув голову на спинку. Глаза закрыты, волосы прилипли ко лбу... Жара... Она проходит, слегка касаясь моей ноги. Нога подогнута и затекла... Она касается ноги, и лодыжку щиплет. Рядом с креслом валяется сползший с ноги носок. Я вижу, как она наступает на него - полосатый и несвежий... Она поет заунывную песню. С грудью белой, пахнущей огурцом, с ногами полными и тоже белыми - ТОСКА. Застывшее в мертвой точке солнце, жар от асфальта, на столе второй час кофе - отдымивший и киснущий на глазах, и руки, как будто отдавшие все силы, безвольно лежат на подлокотниках. За окном пейзаж. Но он скрыт густой пыльной листвой. Жить в первом этаже - тоска. Постоянные сумерки, постоянное ощущение кончины. Н

Дмитрий ЛИПСКЕРОВ / ЭДИПОВ КОМПЛЕКС

ДМИТРИЙ ЛИПСКЕРОВ ЭДИПОВ КОМПЛЕКС Гуппи. Она плывет. Ее хвост, словно разводы бензина в воде. Крохотное тельце отдается водному течению, уклоняясь то вправо, то влево. Рыбке приятны слабые потоки. Она доверчива, легка и изящна. Слишком красивая и очень маленькая для широкой реки с жаркими водами. Наверное, она глупа, и почти бездарна ее жизнь. Она скоро родит. Ее живородящее пузико набухло и тянет ко дну. Ротик в постоянном движении, как будто рыбка жует маленькую жвачку. За ней тянется черная веревочка, тоненькая, а где-то потолще. Гуппи дергается, пытаясь освободиться, но веревочка становится все длиннее, извивается змейкой, больше и больше мешая рыбке плыть, отчего та начинает злиться. Либо от веревочки освобождаться, либо рожать!.. Сквозь прозрачную пленочку животика видны

Альберт ЛИХАНОВ / БЛАГИЕ НАМЕРЕНИЯ

Альберт ЛИХАНОВ БЛАГИЕ НАМЕРЕНИЯ 1 Снова навалилась бессонница. Дверь на балкон распахнута, и в комнату вливается душный аромат черемухи. Может, из-за него я не могу уснуть? Надо бы встать, прикрыть дверь, но я не в силах шевельнуть рукой. Точно опьяняющий наркоз сковал меня. Голова ясная, утренняя, а тело налито неимоверной тяжестью, не то что рукой, пальцем шевельнуть немыслимо. Я живу на втором этаже и когда-то — совсем недавно! — мечтала, чтобы черенки черемухи, высаженные у дома, скорей поднялись и сравнялись с моим балконом. Тогда весной цветы будут прямо перед окном, точно сад приподнялся на цыпочки п

АЛЬБЕРТ ЛИХАНОВ / ГОЛГОФА

АЛЬБЕРТ ЛИХАНОВ ГОЛГОФА Посвящаю Анне Ивановне Зыкиной, бабушке моей жены, сохранившей в тяжкие годы войны трех своих внучек. Автор Горе горькое по свету шлялося И на нас невзначай набрело. Н. А. Некрасов Глава первая Раненый Он отшатнулся, уперся спиной в госпитальную дверь – словно захлебнулся прозрачным воздухом, настоянным пряностями увядшей травы, и солнце ослепило его, такое не поосеннему яркое, бьющее в упор, – и он отшатнулся, будто и свежий воздух этот, и солнце толкнули его назад, в полумрак госпитальной палаты, в коридор, пахнущий щами и хлоркой, и от него требовалось усилие – не такто просто выйти на волю! – требовалось усилие, чтобы преодол

АЛЬБЕРТ ЛИХАНОВ / ДЕРЕВЯННЫЕ КОНИ

АЛЬБЕРТ ЛИХАНОВ ДЕРЕВЯННЫЕ КОНИ Аннотация Окончилась война, но отец мальчика, героя повести, все никак не вернется домой. Но это поправимо. А вот у его друга Васьки отец не вернется никогда. Горе целой деревни постигает мальчик. Война кончилась, а отец не возвращался. И письма от него приходили редко. Бабушка, мама и я по многу раз на день заглядывали в почтовый ящик, но там было пусто. Иногда я ходил встречать поезда. На перрон бесплатно не пускали, надо было покупать билеты — странно, за встречи и прощания брали деньги, — и я пробирался вдоль путей, мимо цистерн и товарных вагонов, устраивался гденибудь в уголке вокзального перрона, чтобы не попадаться на глаза злым теткам в красных ф

АЛЬБЕРТ ЛИХАНОВ / ДЕТСКАЯ БИБЛИОТЕКА

Альберт ЛИХАНОВ ДЕТСКАЯ БИБЛИОТЕКА В третью военную осень — да уж, пожалуй, это и не осень была, а начало зимы: на улице свистал знобкий ветер, перегонял по дороге белые охвостья снежной крупы, больно сек ею лицо, выжимая слезы, хотя на календаре числилась еще осень, и я не забыл густой дух картошки, жаренной на рыбьем жире, праздничного объедения, которым мы отметили Октябрьскую годовщину, — так вот, в третью военную осень, сразу после каникул, я записался в библиотеку. Я? Записался? Это только так говорится. И вы сейчас поймете почему. После уроков Анна Николаевна не отпустила нас по домам, а раздала узкие полоски бумаги, на кото

АЛЬБЕРТ ЛИХАНОВ / КРУТЫЕ ГОРЫ

АЛЬБЕРТ ЛИХАНОВ КРУТЫЕ ГОРЫ Я не понял, что началась война. Мы сидели на стеганом одеяле под вишнями, чтобы не просквозила земляная сырость, а отец ушел за пивом. Его чтото долго не было, хотя пивом торговали на углу – пять минут ходу, а потом он, вошел в сад – громко хлопнула калитка, и я увидел, что он идет быстро, будто опаздывая, и лицо его напряжено, и вообще чтото с ним такое случилось, потому что пиво не приносят с таким лицом, и немножко удивился, а отец подошел торопливым шагом и остановился у одеяла. – Война началась! – сказал он, и все ему улыбнулись, не понимая, а потом вдруг вскочили с одеяла, и я отвернулся, уже забыв про отцовские слова, и увидел, как опять дунул легкий ветер и на траву просыпал

АЛЬБЕРТ ЛИХАНОВ / МАГАЗИН НЕНАГЛЯДНЫХ ПОСОБИЙ

Альберт Анатольевич ЛИХАНОВ МАГАЗИН НЕНАГЛЯДНЫХ ПОСОБИЙ Светлой памяти Лидии Иосифовны Доукши посвящаю. А в т о р Могу биться об заклад: в моем детстве все было не так, как теперь. И если не понявший меня задаст уточняющий вопрос — лучше или хуже? — я воскликну, не сомневаясь: лучше! В тысячу, в миллион раз, и не подумайте, что я занудливый, скрипучий старик, которому ничего вокруг не нравится, всем он недоволен,

АЛЬБЕРТ ЛИХАНОВ / МОЙ ГЕНЕРАЛ

Альберт ЛИХАНОВ МОЙ ГЕНЕРАЛ Часть первая САМОЕ НАЧАЛО ПРО МЕНЯ Будем знакомы: меня зовут Антон, то есть Антошка. Я живу в Сибири. Я и родился там — так что я сибиряк. Не подумайте, будто я горжусь этим. Ведь никакой моей заслуги в этом нет. Один родился на юге — он южанин, другой — на севере, он северянин. А я родился в Сибири. Я не знаю просто, почему на сибиряков как-то по-особенному смотрят. Я, например, никогда не думал, что какой-то особенный. Это только когда в Москву с дедушкой приехал, все на меня пальцем показывали и охали: ох, сибиряк!

АЛЬБЕРТ ЛИХАНОВ / ОБМАН

Альберт Лиханов ОБМАН ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ОРАНЖЕВЫЙ САМОЛЕТ 1 Оркестр заиграл туш, духовики из музыкального кружка весело раздували розовые щеки. Кто-то ткнул Сережку в бок, кто-то шлепнул по плечу — он покрылся испариной, только кончик носа почему-то мерз, — вскочил, отбросил со лба светлую челку и побежал к сцене. Сережка бежал вдоль рядов, и на него все смотрели. И от музыки, играющей в честь его, и от аплодисментов, и от яркого сияния многоярусной люстры он как бы потерял себя, не чувствуя ни рук, ни ног, ни тела. Он словно летел туда, к сцене, и полет этот был бесконечным, медленным, тягучим... Потом он оказался в слепящем свете рамп. Растерянно топтался на виду у всех. Со страхом, как в пропасть, смотрел в зал, шевелящийся и возбужденный. Оборач