Книги в электронном виде

Платонов Олег / Жизнь за царя

и храм, ни себя, а будешь живой мертвец, как в Евангелии говорится". Житейской, бытовой, хозяйственной основой Святой Руси, придававшей ей общественную устойчивость, служило отношение к труду как добродетели. Труд для русского человека не сводился к совокупности действий или навыков, а рассматривался как проявление духовной жизни, нравственное деяние, богоугодное дело, причем трудолюбие было характерным выражением духовности. То, чему учит Григорий, полностью соответствует этим представлениям, особенно он возвеличивает крестьянский труд (сам до конца своей жизни не переставал трудиться в своем хозяйстве, хотя имел все возможности этого не делать). "Сам Самодержец Царь крестьянином живет, питается от его рук трудящихся, и все птицы

Платонов С.Ф. / Полный курс лекций по русской истории

нимание на первоначальную форму русского общественного быта, которая, по их мнению, определялась началом родового быта. Всю русскую историю представляли они, как последовательный органически стройный переход от кровных общественных союзов, от родового быта -- к быту государственному. Между эпохою кровных союзов и государственною лежит промежуточный период, в котором происходила борьба начала кровного с началом государственным. В первый период личность безусловно подчинялась роду, и положение ее определялось не индивидуальной деятельностью или способностями, а местом в роде; кровное начало господствовало не только в княжеских, но и во всех прочих отношениях, оно определяло собою всю политическую жизнь России. Россия в первой ста

Плеханов Сергей / Золотая баба

у нас в деревне жить, коли в пауле вам места не стало... Алпа с сомнением качал головой. - Да зачем тебе Баба?.. - Отец-мать да братья мои в тюрьме сидят. Невесту любить не велит человек немецкий... <Привезешь, - говорит, - идола златого - верну вам всем волю, женись тогда...> Алпа долго молчал, раздумывая над словами Ивана, потом несмело начал: - Не ходить бы туда, Ивашка. Может, немца другим чем задаришь?.. - Удовольствуешь его, мордатого! - с горечью отозвался Иван. - У него денег-то, чай, без счету. Им ведь, нехристям, втрое против наших русских платят. - Это почему? - удивился Алпа. - А как старики наши говорили, что в восьмой тысяче толку не будет, так и сталось. Все по антихристову научению владыки наши творят.

Поляков И.А. / Донские казаки в борьбе с большевиками

тая с ним долгое время в оперативном отделении штаба армии, проводя вместе целые дни, будучи, наконец, в добрых и приятельских с ним отношениях, я никогда не замечал, чтобы он был одержим болезнью социализма, да еще в такой острой форме, как то выявилось в начале революции и в конечном результате увенчалось его службой у большевиков. Я знал, что в молодые годы его жизни с ним произошел случай, показавший его неуравновешенность и ложное понимание воинского долга, но затем вся его дальнейшая служба, давно искупила этот грех молодости и казалось навсегда изгладила его из памяти, не говоря уже и о суровом наказании, понесенном им. Трудно было объяснить и понять, как мог блестящий офицер генерального штаба, кавалер двух Георгиевских крестов -- солдатского и офицерского, (первый -- в

Продан Ю. / Дорога на Тмутаракань

немедля начал готовиться к войне с хазарами. Но сперва отбил у Хазарии ее данников вятичей и камских болгар. Только после этого русское войско вышло в Дикое поле. Хазарская крепость Саркел располагалась на левом берегу Дона, в том месте, где река, словно туго натянутый лук, выгибалась в сторону Киева. Крепость занимала часть берегового мыса, охваченного излучиной реки. Этот мыс был превращен в остров широким и глубоким рвом, отрезавшим его от прилегающей части берега. Самое острие мыса, пологое и невысокое, тоже было прорыто рвом. За рвами и высокими земляными валами возвышались мощные стены, сложенные из белого кирпича. По углам крепости, имевшей вид несколько вытянутого с севера на юг прямоугольника, и вдоль ее стен поднимались м

Раза Рустам / Моя жизнь рядом с Наполеоном

ы срочно выезжаем в Александрию. Мы так поспешно пустились в путь, что я даже не успел забрать из дома Эль-Бекри свои вещи. Но больше всего я жалел о своем слуге, которого не мог взять c собой. Выйдя из Большого Каира [1], мы в тот же день вечером дошли до Менуфа. Здесь генерал отужинал и на следующее утро, как было сказано, мы продолжили наш путь в Александрию. Неожиданно дорогу нам перекрыл большой отряд арабов. Я попросил у генерала разрешения проехать вместе с охраной вперед и устранить опасность. Он разрешил: - Иди, но будь осторожен. Если попадешь в плен, тебя не пощадят. Я ничего не боялся, потому что был на добром скакуне и отлично вооружен - помимо пары пистолетов, сабли и карабина, я имел еще и палицу. Когда мы прогнали арабов и в

Рид Дуглас / Спор о Сионе (2500 лет еврейского вопроса)

ий и толкований, основанных на действовавших в те времена законах. Так обличение убийства, кражи, прелюбодеяния, алчности, вражды с соседями и им подобные были объявлены недействительными с помощью массы наставлений, прямо предписывающих вырезать другие народы, убивать отступников в одиночку или целыми общинами, брать наложниц из пленных женщин, практиковать "полное уничтожение", не оставляя "ничего живого", не облегчать "чужим" выплату долгов и так далее. Второзаконие полностью аннулирует все нравственные заповеди, заменяя их, под маской религии, грандиозной политической идеей избранного народа, посланного в мир, чтобы уничтожить другое народы, "владеть" ими и править землей. Разрушение - основная идея Второзакония, без нее ни от Второзакония, ни от "Моисеева Закона" не ос

Рогова О. / Богдан Хмельницкий

сам себе назначишь, ничего не пожалею. - Тысячу карбованцев и хутор у Черного Яра. - Прибавлю сверх этого пятьсот и вперед не оставлю. - Идет, - проговорил Дачевский, - только смотри, не обмани, пан. Я, ведь, пана знаю, не первый день знакомы. Что-ж, пан тогда на Марине женится? - спросил он, смотря на пана Данила не то с иронией, не то с ненавистью. - А уж это до тебя не касается, - надменно проговорил Чаплинский и вернулся к пирующим. - Надутая жаба! - пробормотал вслед Дачевский. - Охотнее я тебя самого бы упек! За столом, между тем, шел шумный разговор. Кто-то из гостей хвалил угодье Суботово, богатые пажити, прекрасные покосы и образцовый порядок в хозяйстве. - Как это все удается пану Богдану? - спроси

Романовский Владимир / Баллада о Хардангер-Фьорде

в тыльной стороной руки. Элизавет останавливается на расстоянии. МОНТГОМЕРИ. Больно. Хватается за сердце. Элизавет хмурится, некоторое время стоит на месте, потом идет к отцу. На ee лице - озавоченность. ЭЛИЗАБЕТ. Папа? Что случилось? (Встревоженно). Сердце? Она подходит совсем влизко. Монтгомери хватает ee за руку. МОНТГОИМЕРИ. Так. Теперь не отвертишся. ЭЛИЗАБЕТ. Пусти! Диктатор! МОНТГОМЕРИ. Молчать! Стой смирно. Элизавет стоит перед ним с видом мученицы. МОНТГОМЕРИ. Дыхни. Элизавет сжимает гувы. Монтгомери смотрит на нее тяжелым взглядом. Она дышит ему в лицо и отворачивается. МОНТГОМЕРИ. Так. Пила вино. Да еще дешевое. Ясно. ЭЛИЗАБЕТ. Не коньяк же я пила. Просто вино. Совсем славенькое. Вам вы только поиздеваться над человеком. Диктатор! МОНТГ

Ромашов А. / Кондратий Рус

свои слова, у него свои, а жизнь у обоих одна и старость одна. Рус выходит косить, и он выходит косить. Он знает, и Рус знает: не бросишь в землю ячмень-зерно - хлеб не вырастет. Подошла старая Окинь. Она напоила гостей вересковым квасом и сказала: - Рус пришел покупать невесту. Старый Сюзь велел ей привести внучку. Она ушла, связала лыком Вете руки и вывела ее, как телушку, на середину керки. - Гляди! - сказал старый Сюзь гостю. - Хорошая девка. Твоему парню жена, тебе работница. Гость спросил: зачем у Веты берестяной обруч на голове? - По обычаю отцов, Рус. Невесты носят. Кондратий Рус разглядывал девку и молчал. Парень его посмеивался. "Радуется, теленок", - подумал старый Сюзь, не сердясь. - Вету знаем, - сказа

Ромашов А. / Лесные всадники

с, сырой и темный. День и ночь я шел в землю Воть, ел ягоды и сочные корни, убивал тяжелой палкой молодых птиц. Я потерял дорогу, потом силу и свалился на краю болота. Грыз меня лесной гнус и караулил трусливый зверь. Я умирал в чужом лесу, далеко от земли Воть. Шаман Урбек нашел меня, привез в город старого Кардаша и сказал: "Ты будешь моим рабом, Калмез..." Он обещал мне много серебра и десять коней, если племя всадников вернется в типчаковые степи... - Племя всадников никогда не вернется в степи! - закричал Шавершол. - Шаман Урбек хочет вести наш народ в логово зверя. - Я знаю, - сказал Оскор. - Сын шакала хочет нас сделать данниками булгар. - Разве шаман угров - не угр?! - кричал на раба Шавершол. - Он говорит с нашими предками

Ряховский Василий / Евпатий Коловрат

придвинулся к Ополонице. - Прознал я в Чернигове, - продолжал тот, - от человека одного - теперь его в живых нет, притиснул его легонько слуга мой недоросток Телемень, - прознал такое, что смутило мою душу. Бил будто Истома Большой Тятев челом князю Михаилу и просил у него княжну Евпраксию в жены. Отказал ему князь Михаил. Тогда неистовый Тятев пошел к волхву и пытался приворожить к себе сердце молодой княжны... Юрий побледнел и беспокойными пальцами принялся крутить пряди своей светлой бороды. - Сказывай, сказывай дальше! - Ну, выследили мы с Телепенькой этого посыльного Истомы, прошли следом за ним до волхва. Нес тот человек кольцо волос княжны для волхвованья. Вот, зри! Ополоница достал из-за пазухи кожаный к