Книги в электронном виде

Севриновский Владимир / Рассказы

авыки шифровальщика для арабификации компьютера БК-0010. Для синагоги на Солянке перестроечное время было достаточно разнообразным и содержательным, так что к погромщикам, грабителям и чрезмерно ретивым стражам правопорядка ее обитатели давно привыкли, тем более что особой разницы между ними не было. Но однажды после наезда особенно злобных рэкетиров Бенедикт поинтересовался у ребе, кто же они? Удостоверения подлинные - значит, не грабители. Грабят с умом и помногу - значит, не славная советская милиция. Ребе, выслушав вопрос, грустно вздохнул, погладил бороду и сказал: - Это - не рэкет, это гораздо хуже - контрольно-ревизионное управление нагрянуло. И, проворчав что-то о произволе коварных гоев, прикарманивающих с таким трудом у них же добытые денежки, ребе углубился в чте

Сейфулина Л. / Виринея

е? Мне чудно и ровно совестно. Мы народ к тому привычный, что старух только величают. - Мне очень хотелось еще увидеть вас, Виринея. Знаете, так бывает: увидишь в первый раз человека, а кажется, что давно знал его - влечет к нему. Тогда вы сердито со мной разговаривали. И мало... Тянул медлительные слова. Думал. "Не так... не так надо с ней говорить". В этот час, кротостью вечерней напоенный, и у него не стало жадной хватки бурного желанья. Только и надо вот так стоять поодаль от нее, смотреть усмиренными глазами и ощущать: удивительная, дорогая... Виринея встретилась с ним глазами и чуть порозовела. Сказала негромко: - Нехорошо, что вы тут стоите. И то про меня много болтают. Он встревожился: - Но почему же? Разве нельзя поговорить? Ну,

Семенов Игорь / Рассказы

- Да не твое, - хихикнула тетка, - родственницы твоей как фамилия? Тут я понял, что везение мое от меня отвернулось. За две встречи я даже не удосужился узнать у Анжелы ее фамилии. "Шерлок Холмс, хренов" - ругнулся я в свой адрес. - Анжелой звать, - медово улыбнулся я вахтерше, все еще читающей мои мысли. - Хмы, - сдерживая смех, уже совсем смягчилась тетка, - Анжела - это имя. А вот у кажной Анжелы еще и фамилия должна быть. Иванова там или Петрова. Твоя Анжела какая? - Не знаю, - честно признался я. - Какой же ты родственник, ежели фамилии не знаешь? - А я дальний родственник, - попробовал я подлизаться к тетке. - А если дальний, так все-равно знать должен, - серьезно произнесла физиономия и, послюнив палец, зашуршала листками какой-то

Сидоренко Андрей / Заяабари (походный роман)

ся на бестолковости своей жизни и убедил себя довести материализацию идеи до конца, не щадя живота своего. Преисполнившись энтузиазмом, начал пилить, точить и фрезеровать железяки с утра до вечера без перекуров и перерыва на обед. На территории яхт-клуба красовалась здоровенная яхта, на которую я смотрел как на недоступное счастье и никак не мог уяснить поведение ее хозяина, живущего в далекой Москве. Как можно спокойно жить, владея кораблем с неограниченным районом плавания, и не отправиться в кругосветное путешествие? Я бы даже и не задумался - бросил все и укатил в дальние страны. Каждый день перед тем, как встать к станку, я должен был пройти мимо яхты, и каждый раз сердце мое екало. День шел за днем, и дело поти

Сидорова Юлия / Константинуум

Синьяк Пьер / Бисер перед свиньями

сразу поскучнев, поскольку Ромуальд, уязвленный в своей гордости, доведенный до крайности тем, что им помыкает этот грубиян, бросил ему: -- Перед вами, мэтр, Мюзарден де Фальгонкуль! -- Понимаю, мой друг, все понимаю, но... что ж вы хотите... Достав из ящика столь толстый гроссбух, он полистал его: -- В 1949 некие жители Тула, будучи здесь проездом по Бог весть какой недобнооти, спрашивали меня относительно ваших земель и особенно -- ладно, назовем его так для простоты -- замка. Мы обо всем договорились, но, осмотрев Фальгонкуль, они словно испарились, предварительно пообещав -- классическая фраза, которая все сводит на нет,-- что они мне напишут. Так или иначе, но я не знал, где вас разыскать... Далее, в 1956 оди

Сирз Уильям / Бог любит смех

меня к разгадке моего видения. На следующее же утро я спросил отца, где может быть Дух Истины. Отец опустил утреннюю газету. "Ну, - сказал он. - Одно время я думал, что Теодор Рузвельт может быть, обладает им, или даже Тафт, но теперь я убежден, что все политики виляют, как берега Миссиссипи. Если кто-то из них и близок к истине, так это только Вудро Вильсон". "Я имею в виду Дух Истины в Библии", - объяснил я. "Ты звала меня, Этель?" - закричал отец, оставляя на своей тарелке два весьма неплохих яйца, которые я и съел. Я читал под своим тентом в необыкновенном покое и безопасности целую неделю. Я старался найти в Библии побольше о сияющем белом образе. А по- том пришла ночь большого взрыва. Это был понедельник. Я это запомнил, потому что моя учительни

Ситников В.А. / О боге, смерти и любви

чала внутри, там живет, и там погибает. Великие мыслители ловят момент и становятся передатчиками этого бо- жественного дара. Глупые отпускают его и ожидают пришествия нового, их я не называю творцами. Они эгоисты. Всегда, когда говорим об этом рождении как о знаке свыше, считаем, что мы единственные, кто способен увидеть и принести в мир новое. Поэто- му берем на себя ответственность, принимаем вину на себя. Но все новое суть забытье старое, и следовательно, что-то божествен- ное проникает в мир вместе с нашими трудами. Каждый раз по-новому наши герои рождаются и умирают (как и люди), но все они суть новое рождение из-под пера с оттенком божественной сущности Творца. 5.08.98 ст. "Октябрьская" 13:34 Делиться чем-то с бумагой... Иногда это похоже

Славникова О. / Стрекоза, увеличенная до размеров собаки

м имуществом семейства (бабушка Софьи Андреевны преподавала рукоделие в приюте для девочек-сирот) и хранились вместе с нитками и плотным свертком канвы, от которого всегда отстригали с краешку: при попытке его развернуть он как бы угловато вываливался сам из себя, освобождая целые вороха желтоватой вощеной сетки, так что Софья Андреевна не знала, каков кусок целиком. Запас канвы казался бесконечным, то же самое было и с нитками. Нитяной причудливый ком был пышен и шелковист, в нем попадались ленточки, витые тесемки. Поскольку внутри мотка образовались какие-то прочные узлы, он был уже не просто запас материала, а тоже самостоятельная вещь или даже живое существо: ниток из него можно было вытягивать сколько угодно, их не делалось меньше, - так из пушистой собаки вычесывают шерс

Слаповский Алексей / День денег

кто что сделал бы, если б у него была волшебная палочка, которая может выполнить три желания. Помнится, Больной, шибко умным не считавшийся, всех обхитрил, сказав: "Первое мое желание: чтобы у меня в руках оказалась другая палочка, чтобы она выполняла все желания!" На его хитрость обиделись и дали ему даже пару пинков: игру испортил. - Ну? Ну? - подбадривал Змей. - Давай, Хухарь, начинай, ты писатель или нет? Писатель задумался. - Тогда ты, Парфен! Задумался и Парфен. - Ну, тогда я! - сказал Змей, выпил еще чуточку и начал: - Во-первых, я... - и зашустрил глазами по стенам, словно ища подсказки. И тоже - задумался. ¶Глава восьмая,§ в которой Змей думает о том, что перво-наперво надо вставить зубы, приодеться, одеть