Книги в электронном виде

Киселев Андрей / Повесть о Сонечке

Клейн Жерар / Рассказы

цдарм, чем зоопарк, где легче укрыться воинственным пришельцам? Их внешний вид не позволяет им проникнуть в наше общество. При минимальных мерах предосторожности они обретут и убежище, и место подготовки. Зоопарки имеются во всех столицах и крупных городах Земли. Именно поэтому я обращаюсь ко всем директорам зоопарков с настоятельной просьбой проверить, не появились ли в их коллекциях новые, неведомые виды животных. Не думаю, что умным и решительно настроенным пришельцам трудно попасть в зверинец в качестве экспонатов. Как ни чудовищны и ни отвратительны они на вид, они могут найти людей, готовых продать родную планету из жадности или глупости. Судно из далеких стран, зверинец цирка могут стать троянским конем. Директора зоопарков, и в этом их нельзя упрекать, всегда рады нов

Клима Иван / Рассказы

о сих пор не рухнула вниз? Канатоходец отложил колеса, принес столик, стул и сел, с противопо- ложного конца каната к нему направлялась его подруга, одетая официант- кой, на руке - поднос с горой тарелок. Я силился разглядеть ее лицо, но она была слишком высоко надо мной, да и будь она ближе, будь она и вправду той моей акробаткой, разве я мог бы теперь узнать ее? Она поставила на столик тарелки, а я все еще вглядывался в ее черты, точно она, если это была она, могла стать моей заступницей, могла при- нести мне какое-то послание или надежду. Номер кончился. Оба артиста отложили реквизит; мужчина взял рупор и, обратившись к зрителям, стал зазывать к себе наверх, обещая любого без доли риска пронести на спине из одного конца каната в другой. К нему по- д

Климов Григорий Петрович / Крылья холопа (Песнь победителя)

.. Уж не хочет ли он предложить мне должность лифтера в каком-нибудь посольстве? Краем уха я слыхал, что здесь и такие номера бывают. "Так вот! Я зачислю Вас на Восточный Факультет", - тоном снисхождения произносит полковник. Я машинально закладываю язык за левую щеку. Неожиданно мне становится то жарко, то холодно. "...На японское отделение!" - заканчивает полковник, вложив в эти слова последний запас своего пафоса. - "Английский язык, к тому же, там требуется больше, чем где-либо". Я зябко перебираю плечами и чувствую себя очень неуютно. "Товарищ полковник, а там попроще ничего нет..?" - слабым голосом выговариваю я. - "Я, знаете, недавно контужен был..." "Тут не лавочка. Ассортимент ограничен", - лицо полковника мгновенно меняется, становится холодным и жестким. Ему жалко

Кобринский А. / Плачущий осел (роман-дневник)

ой части беседы, в которой был упомянут я. Его спросили, замечал ли он какие-либо странности в моем поведении или иные признаки психического отклонения от нормы. LК чему бы это?v - спросил он меня. Я промолчал. Не хотелось бередить то, что хотелось бы забыть начисто: семидесятые годы, гебистские провокации, сумасшедший дом, психоневрологический диспансер. Подумалось: LОчевидно у каэнбистов есть обо мне, в этом отношении, какие-то сведенияv. И вот теперь моя очередь идти на сверку-проверку. Адрес небесные комитетчики указали конкретный, земной. Поднимаюсь по лестнице, имеющей несколько переходов. В закутке вижу какой-то предмет. Что же это может быть? Оказывается, дамская сумочка. Приоткрываю, несмотря на опасение, что за мной могут наблюдать...Набор помады, зеркальце, расч

Коваль Ю.И. / Рассказы

да в крови. Но он не обращал на это никакого внимания и только лишь веселился, что догнал меня. Я все-таки подтащил его к ручыо, слегка омыл морду, раскупорил патрон, присыпал раны порохом. Уже вечерело, и мы пошли к станции через болото, напрямик. В одном особенном каком-то зеленом и сыром месте Милорд вдруг высоко подпрыгнул. Опустился в траву и снова прыгнул, как-то странно, боком. Пока я бежал к нему, он все прыгал на месте. Это 6ыла гадюка. Черная, аспидная. Я выстрелил и перешиб ей шею. На следующее утро, как всегда, опустил я на пол босые ноги, и Милорд тут же лизнул меня в пятку. "Слава Богу, -- подумал я. -- Не успела укусить". Я пошел умываться, и Милорд двинулся за мной. Он полз по полу, перебирая передними лап

Козловский Евгений / Киносценарии и повести (сборник)

обности, какие, мне казалось, теще рассказывать зятю - наедине - несколько непристойно, вообще непристойно: про то, как рожала Альбину: я, знаешь, намучилась, устала, заснула или забылась, что ли; а она, знаешь, в это время из меня как-то выпала, я и не заметила как; если б врач не зашел, она б у меня там, между ног, и задохлась, бедненькая, и еще всякие подробности одна гаже другой - ходи- ла кругами, рассказывая, облизываясь на меня, и я не знал, куда деваться от похотливой этой, накануне климакса, горы мяса, запертый с нею вдвоем на пятидесяти пяти метрах полезной, девяноста двух - общей - площади. Я до сих пор удивляюсь, как Король-старшая не изнасиловала меня, в ту ночь, впрочем, впечатление осталось, будто изнасиловала, и, когда около пяти утра позвонили и с

Козловский Евгений / Мы встретились в раю, роман

бодранном диванчике, выброшенном кем-то за ветхостью Бог весть когда, сидела женщина лет сорока в бигуди и нейлоновом халатике, сквозь который на животе, где пуговица вынужденно оборвалась, проглядывало сиреневое байковое белье, и болтала по телефону: или живи, говорит, как все, или выписывайся. А то, говорит, на алименты подам, и будешь платить как миленький: суд у нас завсегда женщине доверяет. Арсений поздоровался - она кивнула в ответ, слушая голос на том конце провода, - и прошел до упора длинного серединного рукава, а там еще направо, мимо сортира, мимо кладовки, в свою четырнадцатиметровую комнату. Полуприкрытая измятой постелью кушетка, грязные рубахи на спинках двух стульев, стол, заваленный бумагами и журналами, пишущая машинка на столе. В углу, у вешалки - картонны

Козько Виктор / Рассказы

ая моя го- лова. Но думать стало сподручнее и широко. Я сейчас на обе стороны сразу думаю, а может, даже на все четыре. И громко, в голос, ничего и никого не боясь, как и все сегодня думают. Думают, что думают. Это ведь тоже заразительно, еще больше, чем смех. Подхватила голова смешинку, будто у матери подмазку со сковороды съела. А новая голова больше рынком и коммерцией озабочена - это значит по-простому: как, где и что украсть. Миллионами ворочает и геополити- кой занята. Само собой, конечно, какая голова, такой и рынок. И оттого порой на той новой голове-морде прыщи лезут. Видные прыщи, белеют, краснеют, соборятся, элдэпэрятся и еще что-то подобное вытрюшивают. Одно неудобство - путаница все же образуется и без третьей мировой кошачьей войны. Никак две

Дойль Артур Конан / Подвиги бригадира Жерара

во рекой или огораживал другое цепью гор. Вот таким манером он вершил дела, этот маленький артиллерист, которого мы своими саблями и штыками вознесли на такую высоту. Он всегда был с нами очень учтив - он знал, кому он обязан силой. Мы тоже знали и всячески показывали это своим поведением. Мы, конечно, признавали, что он лучший полководец в мире, но при этом помнили, что ведет он лучших в мире солдат. Так вот, сижу я однажды дома и играю в карты с Моратом из конно-егерского, как вдруг открывается дверь и входит Лассаль, наш полковник. Вы помните, какой это был красавчик и щеголь, и небесно-голубой мундир Десятого полка шел ему необыкновенно. Клянусь честью, мы, молодые солдаты, были так им покорены, что хотелось нам того или

Кондратьев В. / Рассказы

нивший собой камикадзе. В конце концов, если вспомнить стихи Дени Роша, он был "действительно королевский пилот". 1991 КНИЖКА, ЗАБЫТАЯ В НАТЮРМОРТЕ Виктору Лапицкому Гадать на прошлое - вот бесполезная, никому не в прок, трата времени. По смеху, в походке, по семи знакам на стопах, - и из шепота некромантических звезд, выдающих секреты, - предчувствие, слабый попутный магнит, не вернет вспять; карты лягут из ниоткуда. Ни "славная рука" висельника, ни свеча из ослиного семени не просветит в этих потемках, пока те распускаются здесь и там в странных событиях и портретах. Как говорится, сеют на всякий ветер. Есть зачарованные лица. Они как зеркало гадания, по которому зеленоватые искры воображения вьются, напоминая легенды, картежные пассы, балет, все, что составля

Конецкий Виктор / Вчерашние заботы

ик, а отвечает в целом за все "машина", то есть "дед". Технология прочистки магистрали проста. Надо перекрыть гальюны - это дело палубы. И дать в магистраль давление - это дело "машины". Тогда дрянь, застоявшаяся в трубах, будет вышвырнута за борт на радость рыбам. Старпом возражал против мероприятия, ссылаясь на отсутствие схем ма- гистрали. И Иван Андриянович принял всю ответственность. Он не сомневал- ся в успехе. На каждый гальюн выделяется человек, который на всякий случай следит за поведением стульчака. Иван Андриянович обошел судно и убедился в том, что на страже бодрствуют моряки, которым такое занятие, вообще-то, было куда более приятно, нежели мазать кисточкой ржавый борт. Андрияныч не заглянул только в свой персональный каютный санузел. По принцип