Книги в электронном виде

Сименон Жорж / Коммисар Мегре 1-14.

произошло убийство. Комиссар полицейского участка рассказал мне какую-то длинную, путаную историю. Он сейчас на месте происшествия. Из прокуратуры туда раньше одиннадцати никто прибыть не сможет. Уж это всегда так: только ты собрался провести спокойный денек в тишине, в прохладе - бац! - сваливается на тебя какая-то дрянь, и все к черту!.. - Идем, Люка? Конечно, легковушку оперативной группы успели куда-то услать, и надо было добираться на метро, где пахло хлорной известью и где Мегрэ вдобавок пришлось загасить трубку. ...Нижний конец улицы Де-Дам у выхода на улицу Батиньоль. Солнце печет. Сутолока. Пестрота. На тележках вдоль тротуаров - горы овощей, фруктов, рыбы. Перед тележкой плотной стеной - хозяйки, осаждающие всю эту

Чандлер Рэймонд / Сестричка

ь листать регистрационную книгу. И правильно сделал. Страница, где был записан Оррин П.Квест, оказалась вырванной. Осторожный человек мистер Джордж У.Хикс. Весьма осторожный. Закрыв регистрационную книгу, я посмотрел на Лестера Б.Клозена, поморщился от затхлости, тошнотворно-сладковатого запаха джина и чего-то еще и направился к двери. Возле нее у меня впервые мелькнула какая-то мысль. Мертвецки пьяный человек должен громко храпеть. Вовсю, с перерывами, бульканьем и рычаньем. Но Клозен не издавал ни звука. Затылок его и плечи были прикрыты небрежно наброшенным коричневым солдатским одеялом. Вид у него был очень уютный, очень спокойный. Я подошел и склонился над ним. Одеяло на затылке почему-то оттопырилось. Я приподнял его. Из

Честертон Гилберт, Кит. / Избранное

ь не берусь. Майор Браун, кавалер Креста Виктории, был хорошим солдатом, но далеко не воинственным человеком. Как и многие из тех, кто отвоевывал для Британии Индию, своими вкусами и убеждениями он походил на старую деву. Одевался он щегольски, но не крикливо; в своих привычках был всегда постоянен, вплоть до того, что ставил чайную чашку только на строго определенное место. Его единственной и вполне безобидной страстью было выращивание анютиных глазок. И когда он говорил о своей коллекции, его голубые глаза сияли, как у ребенка при виде новой игрушки. - Ну, майор, - покровительственным тоном спросил Руперт Грант, усаживаясь в кресло, - что же с вами произошло? - Желтые анютины глазки. В подвале. И некто П. Дж. Нортовер, - ответил майор с праведным негодованием.

Акунин Борис / Сказки для идиотов; Зеркало Сен-жермена; Гамлет; Чайка.

Ваша странная аномалия безусловно носит аффектный характер и сублимирует некий разрушительный позыв. Расскажите, как это произошло на сей раз". Генерал тяжело вздохнул и стал рассказывать. Шел митинг протеста против антинародного режима. Речь была подготовлена заранее. Он собирался говорить о катастрофической бездуховновсти неокомпрадорской буржуазии. Вдруг, когда по конспекту следовало повернуть к идее человеколюбия и соборности, он ни к селу ни к городу, глядя прямо в нацеленные телекамеры, выкрикнул злополучную фразу: "А виноваты во всем жиды! Хороший жид - мертвый жид!" и это уже в третий раз за минувший год... Безумно стыдно. Не говоря уж о том вреде, который наносят эти безобразные припадки народно-патриотическому делу. Некоторые товарищи вновь поставили

Семенов Юлиан / Горение

- Будете еще баловать, дурни? Повинитесь - прощу! Чего молчишь, Пилипченко? Ты самый молодой, в тебе стыд есть - отвечай! - Так, барин, мы не со злобы... Дали б по-божески хлеба - разве б рука поднялась? Дети с голоду мрут... - От неблагодарные, - услужливо покрутил головой офицер. - А ну, скидай порты! - Баб-то уберите, - попросил старик. - Срамно при бабах-то, барин. - А бунтовать не срамно?! - пропел офицер и скомандовал городовым: - Ну-ка, молодого первым! - Пилипченко, - подсказал помещик. - Пилипченка берите! Схватили парня, бросили на козлы, взвизгнул шомпол, окровенил кожу, тонко закричал Пилипченко: - Да за что ж, барин! Старик сказал: - Детишек хошь бы увели, грех это им смотреть, ваше благородие... Офицер длинно сплюнул - унтерство с

Семенов Юлиан / Дипломатический агент

ставили на карту. И вдруг Иван почувствовал острую зависть к ним, к этим людям - подвижникам страстного поиска, мужественным разведчикам неведомых песчаных троп. Купец, торгаш, казалось бы, а сколько видит на пути своем! Как много постигает! Сколь многое переоценивает заново! Для него пустыня тоже начинается сразу, и он уходит в неведомое, простившись с привычным. "За песком, за пустыней, что начинается сразу, - думал Иван, покусывая горький стебелек полыни, - за тем песком - жизнь, о которой я лишь слыхивал от маменьки, читавшей мне сказки перед сном. За тем песком - жизнь яркая, словно халаты купцов восточных, острая, как специи, привозимые ими". Степь, озаренная белым светом луны, казалась неживой. "Бежав туда, - думал Иван, - я теряю многое. Но за всякой пот

Семенов Юлиан / Дунечка и Никита

дем в зоопарк? - сказал Никита. Дунечка запрыгала на одной ножке. Глаза ее засветились и стали, как у Нади, круглыми. - А потом? - спросила Дунечка. - А потом суп с котом. - С тобой? - Почему со мной? - Ты же кот. Цып-цып, - передразнила Дунечка лысого актера, - мамочка, меня котик хочет съесть. - Дуньк, ты Аню помнишь? - Такая волосатая? - Сама ты волосатая. - Помню. Она со мной играла в дочки-матери. - Как она тебе? - Красивая. Я люблю женщин на каблучках. В зоопарке они пошли сначала в обезьянник. Дунечка долго молча рассматривала громадных самцов орангутангов, а потом спросила, смущенно отвернувшись: - Никита, а что это у них там, а? Никита сел на пол. Служитель сказал:

Семенов Юлиан / Испания

свою Брет с Педро Ромеро, а на самом деле никакого отеля "Монтана" не было, а был маленький пансион на углу улиц Алкала и Сан Эронимо. Здесь, в этом маленьком пансионе, где жили вышедшие из моды матадоры, священники и студенты, молодой Старик снимал маленькую комнату и писал в баре, что был на первом этаже, потому что в его каморке стояло лишь колченогое трюмо - стола не было, и в течение трех месяцев терпел обиды от постояльцев, которые издевались - но не очень злобно - над чудовищным испанским этого длинного "инглез", а потом, по прошествии трех месяцев, во время которых молодой Хэм каждый день прочитывал все мадридские газеты, говорил с людьми на улицах, слушал речь матадоров, - он стукнул кулаком по столу, когда шутить по его адресу стали особенно солоно, и на хорошем мадри

Семенов Юлиан / Красная земля Испании

жим. Один Франко молчал, никак не объясняя свою позицию. После начала мятежа были проведены две молниеносные операции. Первая была приурочена к тем дням, когда по дороге из Португалии в Бургос в самолете сгорел "главком" Санхурхо. (До сих пор не выяснены обстоятельства его гибели. Впрочем, когда человек гибнет "слишком уж ко времени", выдвигается много версий, но одна - главная, истинная - никогда не оказывается обнародованной.) Франко сумел так организовать настроение заговорщиков, что Капо де Льяно был отведен от претендентства на пост верховного главнокомандующего. Франко через своих людей смог напомнить военным, что именно этот молодой генерал принимал участие в борьбе против монархии. Следующей была отведена кандидатура генерала Мола: Франко напомнил, что именно М

Семенов Юлиан / Кто дерзнет сказать, что солнце лживо?

иноград - самый вкусный, декабрьский. На улицах россыпи персиков, ананасов, яблок. Вдоль многокилометровой набережной Мопочи выстроились тысячи маленьких лоточков и лавочек, в которых шумные и веселые торговцы продают подарки к Рождеству: медные колокольчики с изумительным нежным звоном; чеканные маски, портреты Че Гевары, выбитые в тяжелой, черной меди; какие-то диковинные ракушки, деревянные поделки с острова Пасхи. Рождественский базар шумит, радуется, поет, танцует, визжит, хохочет. Газеты продолжают комментировать митинг в поддержку правительства Народного единства. "Меркурио", никогда не работающая "лобово", так сверстала первую полосу: огромный портрет Никсона на Бермудах; он идет, окруженный журналистами, и броская шапка - сообщение о девальвации доллара. Внизу значи

Семенов Юлиан / Лицом к лицу

у, которым в Париже несть числа. Ни одна газета не начинает массированной атаки на алкоголь. Почему? Да потому, что алкогольное лобби невероятно сильно, барыши, получаемые магнатами-виноделами и продавцами аперитивов, ошеломляющи, любая попытка прессы, по-настоящему думающей о будущем французов, поднять эту проблему будет погашена, изничтожена на корню; профинансируют производство комикса или комедии, пригласят лучших актеров, которые стоят миллионы, наймут самых выдающихся композиторов и драматургов - те докажут, причем не сухо, лекционно, а о б р а з а м и, которые всегда сильнее словес, пусть самых правильных и путающих, - алкоголь нужен, он приятен, он дает истинный "рилакс". Социологи - в той же Франции - высчитали, что росту преступности способствует нынешнее градостро

Семенов Юлиан / Межконтинентальный узел

вления кадров долго листал личное дело Иванова, потом закурил "Приму" и задумчиво заметил: - Знаете, товарищ Славин, честно говоря, этого человека я не понимаю... Да, все говорят, талантлив, да, пашет за двоих, но моральный облик... - То есть? - С женою не живет, снимает где-то квартиру, женщины вокруг него вьются, как мошкара; застолья, тяга к светской жизни, понижаете ли: зимой горные лыжи, летом водные, заигрывание с молодыми, кто только-только начал делать первые шаги в науке... А выступления на собраниях? Крушит вс„ и всех, как слон в лавке, никаких авторитетов... А ведь ему не сорок, а пятьдесят семь, пора б остепениться... Славин осмотрел кадровика: в черном костюме, галстук тоже черный, повязан неуклюжим треугольником; рубашка туго накрахмалена, поэтому - и