Книги в электронном виде

Майснер Ханс-Отто / Кто вы, доктор зорге

езно осведомился он. - Если помните, мы встречались на прошлой неделе на пресс-конференции в министерстве иностранных дел". Зорге оторвался от книги и улыбнулся. "Конечно! Вас зовут Вукелич. Рад вас видеть!" Вукелич взглянул на книгу. "Увлекательная книга. Я читал ее, - заметил он. - Как помнится, в ней описывается необыкновенная женщина... Вы знаете, у меня привычка запоминать номера страниц с эпизодами, заинтересовавшими меня. Я время от времени их перечитываю. Вспомнил... страница сто двадцать восемь. Образ этой женщины поразил меня, потому что она удивительно похожа на мою двоюродную сестру. Я даже собирался написать ей и спросить, не думает ли она, что знакома с автором гораздо ближе, чем это подобает приличной девушке". "О, тогда я с удовольств

Майнтер Дж / Свои люди

ция, но я чувствовал, что она не против оказаться ближе ко мне. Я придвинулся к ней, но не обнял. Мы с ней не были близки, наверно, с полгода; а когда до этого были, это выглядело слишком банальным, словно все именно этого от нас и ожидали. Но я ни разу не сказал об этом. Мы просто перестали близко общаться, хотя продолжали встречаться. - Что? - спросил я. Наверно, ты поступаешь плохо, когда знаешь, что кто-то хочет тебе что-то сказать, но ты слишком занят своими проблемам, чтобы отвлекаться на посторонние вещи. Таким образом, ты как бы не позволяешь ему высказаться. - Ничего, - сказал она. - Надеюсь, ты отыщешь свою кузину. Мне не понравился тон, каким она это сказала, но было поздно что-то выяснять, так что я дружески попрощался с ней, пообещал позво

Врублевская Галина / Вальс одиноких

е вздохи. Никогда нельзя было предвидеть, чем поразит Бузыкин на этот раз: выговором или видимостью дружеского участия. И сейчас Иветта неуверенно ответила: - Я поменяла в сетевом графике вторую позицию, объединила две операции на конвейере, так что... Но Бузыкин ее оборвал: - Как успехи у детей? Радуют мамочку пятерками? Иветта уже поняла, что, как бы она ни ответила на этот в общем-то дежурный вопрос, далее разговор пойдет по накатанному руслу мнимой эрудиции начальника. Он будет рассуждать об отвлеченных материях: космосе, геополитике и иже с ними. Закипел чайник, но остановить словоизвержение Бузыкина было невозможно. Иветта, не чувствуя вкуса, жевала бутерброд с сыром. Хотелось одного: избавиться от сверлящей, непрерывной речи начальника, ка

Эллисон Харлан / Бегство к звездам

Он шел расширяющимися кругами, инстинктивно выбирая лучший для бегства маршрут так, чтобы кибенские корабли с детекторами на борту не смогли его засечь. Со временем они, конечно, увидят, что цель не стоит на месте, и догадаются, куда земляне спрятали бомбу. Но он не останавливался. Ночь была совершенно безоблачна и безлунна. Голые черные вершины Дальних гор вздымались за трясиной, поросшей кривыми деревцами и ползучими стеблями. Ночной воздух был бодрящ и свеж, пока Бенно не свернул в болота. Смрад вечного гниения тут же ударил ему в нос. Желудок болезненно сжался, и Таллант подумал: что будет с бомбой, если его вырвет? Потом он вспомнил, как блевал в радиорубке, и понял, что таким образом взорвать бомбу невозможно. Он ступил в зыбкую и топкую иссиня-черную

Эллисон Харлан / Бегство в небеса

йней мере держаться подальше от рядовых пехотинцев, пока не удастся подобраться к кибенским командирам- Тут его единственный шанс. Если только скрываться и совсем избегать врагов, бомба в конце концов и сама взорвется. Нет, Бенно Таллент должен добраться до тех, что облечены властью. Должен как-то вынудить их извлечь бомбу, не взрывая ее. Ничего-ничего. Он еще покажет Паркхерсту и его сраной банде спасителей! Он даст себя поймать - но только в нужное время и нужным персонам. А потом предложит кибенам свои услуги. Поможет им сделать все как надо и поубивать проклятых землян к чертовой матери! Чего он такого задолжал этой вонючей Земле? Да ничего! Ничего - и точка! Земляне хотели убить Бенно Таллента - и Бенно заставит их расплатиться. Не умрет он! Хрен с масл

Павловский Алексей / Ночь в гефсиманском саду

ча о Каине и Авеле прошла через века и тысячелетия - она постоянно напоминала человечеству о необходимости добра, о неотвратимости наказания за зло. Наказание изгнанием, судя по библейскому рассказу, сломило если не волю, то гордыню Каина. Отправляясь в путь, он понимает, что на нем лежит печать содеянного зла. Всякий, кто встретится со мною, говорит он Богу, убьет меня. Нет, слышит он в ответ, каждый, поднявший руку на Каина, будет наказан, ибо кара Каина состоит еще и в том, что он в своем зле и муках обречен на тягостное бессмертие. Вспомним в связи с этим о милости, оказанной Адаму и Еве,- судьба уберегла их от бесконечности существования, от беспрерывности болей и страданий. Бессмертный Каин, несущий в себе зло и готовность к преступлению,- зловещий образ.

Олдингтон Ричард / Смерть героя

овек убитыми, а потом наступило перемирие, и я распрощался с армией, будь она проклята, и у меня было своих забот по горло - надо было начинать сызнова штатскую жизнь и приниматься за работу. В сущности, первые два-три года после войны я не думал о Джордже. Но потом стал думать, и немало - и, хоть я совсем не суеверен, мне даже стало казаться, что это он сам, Джордж (бедный истлевающий скелет), хочет напомнить мне о себе. Я отчасти знал, отчасти угадывал, что все, на кого он надеялся, его уже забыли, или, во всяком случае, не очень-то его оплакивают и удивились бы, но вовсе не обрадовались, вернись он вдруг живым, как те герои романов, которые от контузии теряют память и приходят в себя через семь лет после прекращения военных действий. Отец Джорджа нашел утешение в рел

Коллектив авторов / Настольная книга нотариуса (html)

КОСТЫЛЕВ Валентин Иванович / ИВАН ГРОЗНЫЙ Книга 1. МОСКВА В ПОХОДЕ.

а. Герасим и Андрейка не должны знать этого. Пускай думают, что думают. Она свою тайну ни за что не выдаст. — Гляди, и не смотрит на нас, и не откликается, — вздохнул Андрейка. — А на што тебе? Смотри, Андрей, остерегись!.. Герасим сердито покосился в его сторону. Тот сделал вид, что ловит стрекозу. — Ну, ты, еретичка! Негодная! — приговаривал он, подпрыгивая в воде, а сам украдкой поглядывал на Охиму. Она переплыла на ту сторону, отвязала челн, приткнувшийся к берегу в осоках, и повела его к тому месту, где разделась. Андрейка рванулся за стрекозой, полетевшей именно в сторону Охимы. — Лови!.. Лови!.. — крикнул он исступленно. Герасим со злом толкнул его в спину так, что Андрейка скрылся с головой в воде. Отдуваясь, он обер

КОСТЫЛЕВ Валентин Иванович / ИВАН ГРОЗНЫЙ Книга 2. Море.

Два мужественных, неподвижных лица освещены отблеском лампады. То царь Иван Васильевич и только что прибывший из Пскова князь Андрей Михайлович Курбский. — Уставать я стал, князь, уставать! — тихо говорил царь. — Литовские послы утомили. Много дней сходились мы, но, когда правды нет в сердце, слова пусты... Король лукавит. Пошто держит он у себя моих холопов, изменников? На что ему Тимоха Тетерин, Телятьев, Павшин? Чего ради держит он подлых иуд?! Выходит, они ему друзья, а царь нет?! Стало быть, на языке у него мир, а в сердце война. Требовал я выдачи изменников не ради казни, но чтоб испытать дружбу Жигимонда... Кабы он был мне друг и брат, не променял бы он меня на моих неверных слуг! Ныне мне открылось его коварство... И я знаю

КОСТЫЛЕВ Валентин Иванович / ИВАН ГРОЗНЫЙ Книга 3. НЕВСКАЯ ТВЕРДЫНЯ.

меня с терпением, без гордыни! Бью челом! Когда говорю, желаю не зла тебе, но добра! Царь с любопытством слушал, как простой человек осуждает его, жалеет... Будто он выше царя... Ему не хотелось перебивать странника. Узник низко поклонился. — Бог простит тебя, злосчастного! — грустно сказал царь. — Меня все учат, как неразумное дите. И я слушаю, ищу правды... В твоих словах она есть, и хотел бы я знать: что говорят обо мне в народе? — Ничего, батюшка государь, ничего... боятся. Это я такой, а они боятся... Немного помолчав, царь продолжал: — Гавриил, ты сказал, что бог следит, — ради чего творим мы дела свои. Он видит: ради счастья государствия нашего творю я их. Хотел я стать твердою ногою на Западном, Варяжском, мор

КОСТЫЛЕВ Валентин Иванович / «Человек и боги» 1. Питирим.

ев скрипнула, и вышел епископ. Монахи поклонились до самой земли. Александр тоже поклонился. — Чей этот? — указал пальцем на Александра епископ. Он был в шелковой малиновой рясе с золотым крестом на груди. Дьяк Иван ответил: — Начальник керженского раскола, диакон Александр. Епископ оглядел его пронзительным взглядом. Монахи замерли, с трудом переводя дух от испуга. Они знали, что впервые сошлись двое непримиримых врагов. — Ответы?! — грозно спросил епископ. — Нет их. Старцы просили передать свои вопросы... Александр подал бумагу. Питирим почти вырвал ее и стал читать. Лицо его, по мере того как он вникал в письмо керженских раскольников, делалось все суровее. Потом он вдруг улыбнулся. Красивое чернобородое лицо озарилось