Книги в электронном виде

Сенкевич Генрих / В прериях

воем вглубь и с нами Кэтти. Остановясь над небольшим озером, в котором отражались наши фигуры и лошади, мы минуту стояли молча. Там было холодно, мрачно и торжественно, как в готическом соборе, и чуточку страшно. Дневной свет едва проникал сюда и был зеленым из-за листвы. Какая-то птица, скрытая под куполом лиан, кричала: <Но-но-но!>, как бы предостерегая, чтобы мы не шли дальше. Кэтти начала дрожать и прижиматься к лошадям, а мы с Лилиан вдруг оглянулись, и наши уста впервые встретились, а встретясь, уже не могли расстаться. Она пила мою душу, я пил ее душу, и нам уже не хватало дыхания, а уста все еще были слиты с устами. Наконец ее глаза затуманились и руки, лежавшие на моих плечах, задрожали, как в лихорадке. Охваченная каким-то самозабвени

Гернет Н. и Ягдфельд / Катя и крокодил

льет кипятком и сообщит куда надо. Потом она повесила трубку и аккуратно вычеркнула пункт про Медведкину. Затем Надежда Петровна надела шляпку, завязала меховые вещи в узел и отправилась в ломбард - сдать их на хранение. Надежда Петровна шла по бульвару, крепко прижимая к себе узел с меховыми вещами. Вокруг нее играли дети, продавщицы звонкими голосами предлагали мороженое и цветы. Ветер шевелил листьями и качал связки воздушных шаров. Но Надежда Петровна ничего этого не видела и не слышала. Она злилась: впереди нее, загородив дорогу, шел какой-то толстяк, неся на голове три огромные коробки. Он старательно обходил детей, чтобы никого не задеть, и очень мешал Надежде Петровне. Навстречу, быстро лавируя между прохожими, бежала Катя с кул

Голявкин Виктор / Карусель в голове

готовила обед. - А почему бы нашей дочке, - говорит отец, - хотя бы изредка, самой не приготовить? Катя смотрит на родителей вытаращенными глазами и сразу переста„т есть. А мама смотрит на отца умоляющими глазами, чтобы он молча ел. Но отец тоже переста„т есть и говорит: - Между прочим, многие дочки моих сослуживцев постоянно готовят обеды для своих семей. - А я вот не умею, - говорит Катя. - Но можно научиться, - говорит отец, - раз дочки моих сослуживцев... - А между прочим, дочки твоих сослуживцев, - говорит Катя, - не умеют скакать на лошадях. - Я этого не знаю, - говорит отец. - И между прочим, мои родители тоже не умеют скакать на лошадях. - При ч„м тут лошади? - Скакать на лошади и быть вагоновожатым... - При ч„м тут ваго

Горбовский Александр / Забытые страницы истории

ы с моим проводником <вождь> пригласила нас в дом. Тут я увидела, что музыку испускал старый граммофон с огромной трубой. Рядом с ним стояла вполне современная швейная машина. - Это приданое моего мужа, - объяснила одна из женщин по имени Ямиля. - А где он сейчас? - Живет у моей матери. Я отослала его; он не любит работать, не хотел даже помогать в сборе каучука, не умеет ни насекать деревья, ни готовить обед. Не хочу содержать трутня. Здесь не было ни одного взрослого мужчины. Единственное свидетельство их существования - дети. - И мужчины никогда сюда не возвращаются? - задаю нескромный вопрос. - Отчего же, приходят раз в неделю, в месяц, когда нам нужно их общество. А так они только мешают. Ямиля по здешним понятиям -

Гребнев Григорий / Пропавшее сокровище

мистер Бельский, - ошеломленный его тоном, произнес Кортец. - И никогда не поймете, пока я не приведу вас на место и не скажу: "Вот здесь!" Вы еще не вступили в дело, а уже хитрите... - Я не хитрю! Я хотел проверить, не морочит ли меня ваш бандит Грегг, - заревел Кортец. - Вы не знаете, какую штуку он со мной уже сыграл! - Знаю. Коптское евангелие... Но здесь вы имеете дело со мной, а не с ним! - все еще резким тоном сказал Джейк. - А почему я должен вам верить больше, чем Греггу? Джейк пошел к дивану и, усевшись, сказал спокойно: - Хорошо. Я вам сейчас объясню французскую надпись на пергаментном листе. Но знайте, месье Кортец, если вы захотите устранить меня из этого дела, я провалю вас. И, кроме того, я найду вас даже в Антарктике, даже на втором

Громова Ариадна / Мы одной крови - ты и я!

вместе. Допустим, я тебе внушу, чтобы ты заговорил. Но какой бы у нас с тобой ни был прочный контакт, ты же не можешь сделать того, что тебе природой не дано. Человеку можно, например, внушить, что он летает, но нельзя внушить, чтобы он и вправду полетел... И если у тебя глотка сконструирована природой так, а не иначе, что я тут могу поделать? Понял, брат? Барс протяжно простонал почти человеческим голосом. Мне стало как-то не по себе. Ну, войдите в мое положение: совсем недавно, часа три-четыре назад, я мирно лежал на тахте, и кот так же мирно лежал рядом, и оба мы были вполне довольны друг другом, и все было нормально. А тут начинаются ни с того ни с сего какие-то чудеса: я становлюсь гипнотизером, кот выполняет приказы, а теперь сам от меня чего-то требует и пробует разго

Гуревич Георгий / Беседы о научной фантастике

беседе. Но до того надо нам разобраться в одной непростой проблеме. В первой беседе шел разговор о фантастике в общем понимании этого термина. Здесь впервые мы говорим о научной фантастике. Где граница между "чистой" и научной фантастикой? Скажем, "Путешествия Гулливера" куда отнести? Великаны в Тихом океане, лошади, обсуждающие вопросы земледелия, - что тут научного? Чтобы понять это, следует знать, о чем спорят теоретики фантастики. Дело в том, что и в жизни, и в искусстве, и в науке порядок такой: сначала человек рождается, потом ему дают имя; сначала возникает нечто новое, потом оно получает название. В XIX в. сложилась новая разновидность литературы, пожалуй, Жюль Берн был основным ее создателем, хотя и не самым первым. Сам-то он называл свои романы серией "Не

Гуревич Георгий / Древо тем

Подумаем за ленивую Елизавету, за ее активных министров хотя бы - за Шуваловых и Разумовских, за Салтыкова и Румянцева. Европа под властью королей. Во Франции расточительный и развратный Людовик XV, интриги фавориток, знаменитая мадам Помпадур, заявившая: "После нас хоть потоп", настроения пира во время чумы, пира на тонущем корабле. В Австрии постная Мария-Терезия. набожная католичка, в Англии - невыразительный Георг III (чем он отличался от второго? Номером?). В Саксонии Август, он же король польский по совместительству. О Фридрихе, друге Вольтера, просветителе, солдафоне и гомосексуалисте, речь уже шла. Разные характеры, но у всех единая идея; нужно захватить как можно больше земель, как можно больше подданных, безразлично какой национальности. Подданные - это сила и бог

Гуревич Георгий / Только обгон

световых часа, все еще в пределах родной планетной системы. Ну а "Паломник"? Двадцать три светодня отмахал, еще трое суток отыграл у нас. И со скоростью тоже: у нас - две сотых скорости света, у них - 0,34 "с", в семнадцать раз больше. Ничего, ребята, ничего, нос вешать незачем: ускорение выше у нас, вторая производная в нашем кармане. На самом деле все это на табло читалось косвенно. Ведь прямые данные мы получали с опозданием. Свет от "Паломника" шел со скоростью света, попадал в наши приборы через двадцать три дня. Но я не буду всякий раз упоминать: "По расчетам, по расчетам..." Вторая производная у нас в кармане, когда-нибудь мы обгоним. И тут же, победив "Паломника" мысленно, мы начинаем спор о методах изучения пещеры Тэя, о природ

Гурьян Ольга / Ивашка бежит за конем

ку. - Рано поминать, - сказал Ивашка. - Она ещ„ живая. Ярмошка, мы едем в Царьград! Глава восьмая ВСЯКИЕ НЕОЖИДАННОСТИ Да где ж он, Царьград? А за реками, за морями, за высокими горами. Не на самом краю света, а недалеко оттудова. Однако же люди туда ездят и возвращаются целы и невредимы. - Я бы поехал, - говорит Ярмошка. - Я домой в Смоленск не очень тороплюсь. Мой дядька, такой-сякой, как увидимся, меня тут же недолго мешкая выпорет. Я поэтому не тороплюсь. Только как же мы в этот Царьград поедем? - Известно как - на ладье. Попросимся на ладью, нас и возьмут. - Да, возьмут! Возьмут и ещ„ поклонятся, спасибо скажут. Не возьмут нас, Ивашка, кому мы нужны? - А отстань ты от меня, Ярмошка! Заладил, как и куда! Возьмут нас!

Даррелл Джеральд / Говорящий сверток

мадам Гортензия. - Сильней, толкайте сильней. Alors, еще разок. Наконец ее небольшие колеса закрутились, и она со скрипом и пыхтением соскользнула с деревянной платформы и очутилась на земле. - Чудесно, - сказал Питер. - Еще несколько метров, мадам, и вы на прочных, удобных рельсах. - Alors, - задыхаясь, пролепетала мадам Гортензия. - Чего я только не делать ради этого Попугайчика. Пока Питер и Саймон мягко и осторожно помогали мадам Гортензии встать на рельсы, Пенелопа и Попугай шарили вокруг, ища топливо, чтобы привести паровозик в действие. Угля не оказалось, но в конце концов они нашли груду оливковых поленьев. Пенелопа набрала охапку и заложила в печь. - Осторожно, осторожно, не повреждай краску, - пропыхтела мадам Горте

Диккенс Чарльз / Жизнь и приключения Николаса Никльби

славы почтенных и славных английских общин, представленных в парламенте. Затем джентльмен, который провел всю ночь у Крокфорда, что несколько повлияло на его глаза, выступил вперед и поведал своим согражданам, какую речь намерен он произнести в защиту этой петиции, когда она будет представлена на рассмотрение, и с какой жестокой иронией он намерен поносить парламент, если билль будет отвергнут, а также уведомил их о том, как он сожалеет, что его почтенные друзья не включили статьи, принуждающей все классы общества покупать булочки и пышки, каковую статью он, противник всяческих полумер и сторонник мер крайних, обязывается поставить на обсуждение в комитете. Возвестив о таком решении, почтенный джентльмен перешел па шутливый тон