Книги в электронном виде

Пьецух Вячеслав / Рассказы

но не стакнутся с ангелоподобными существами на тот предмет, чтобы перенять их опыт организации здоровой и долгой жиз- ни... Слева и справа раздались оглушительные ружейные выстрелы, и Валентин Эрастович не сразу сообразил, по кому и зачем палят; впоследствии оказа- лось, что егеря выгнали на номера здоровенного косача. Целиковский, под- чиняясь какому-то неясному побуждению, тоже решил стрельнуть; он повер- тел в руках духовое ружье, нажал на скобу, потом на какую-то пупочку, заглянул в ствол, интересуясь, отчего ружье не стреляет, но как раз тут и раздался выстрел: пулька пробила левую ушную раковину, и на снег зака- пала кровь неправильного, кирпичного цвета, похожего на цвет ягоды бузи- ны, которая там и сям виднелась между темными ветвями и белым-пребелым сне

Пятигорский А. / Вспомнишь странного человека

ра курить сигареты как сигары уже не оставляли никаких сомнений в том, что он и есть Вадим Сергеевич. - Да нет же, какой я философ? Только так, одно название. Жизнь еще мотает меня из стороны в сторону. Хотя, конечно, лестно называть себя философом - или когда другие тебя так называют. В особенности, когда знаешь, что и профессии-то такой, собственно, нет". Ну еще чуть-чуть, и все станет на свое место. Ведь он просто не может быть никем иным! Пробный шар, посылаемый неопытной рукой бильярдиста-самозванца: "Бывают времена, когда чтобы стать предателем, не надо и предавать". И его непринужденная реплика: "Время здесь ни при чем. Просто люди в кого-то верят, не замечая этого. Замечают, только когда верить перестают. Тогда они называют его предателем". - "Ну да, - уже усп

Пёрсинг М. Р. / Лайла. Исследование морали

то вся система создания тем была неверной. Некоторые карточки подпадали под две или три категории и нередко не входили ни в одну из них, и ему становилось ясно, что надо развалить всю систему такой организации и начинать составлять её по другому, ибо, если не сделать этого, то карточки из категорий МУСОР, ТРУДНЫЕ и КРИТИКА подымут такой вой, что ему придется сделать это так или иначе. Это были трудные дни, и иногда после новой реорганизации разделы МУСОР и ТРУДНЫЕ становились даже больше по сравнению с тем, когда он начинал. Карточки, подходившие к старой организации, теперь не устраивались в новую, и он стал сознавать, что теперь придется переделывать все заново по старому. Вот это-то и были по настоящему трудные дни. Иногда он начинал составлять такую процедуру ПРОГР

Радов Егор / Якутия

я прямо над трибуной, осветила его высокий лоб с четырьмя четкими морщинами, так что он заблестел. Человек кашлянул, все замолчали. Человек поднял руку, улыбнулся и произнес два слова: - Здравствуйте, приятели! - Фью-фью-фью-фьюить!! - прокричали все хором. - Приятели! Итак, я предлагаю открыть восьмой сбор нашего городского отделения Либерально-Демократической Республиканской Партии Якутии. Кто против? - Я! - крикнул вонючий старик, вскакивая с места. - Я - член Марга. Вы еще не представили кворум. - Вы хотите устроить перекличку? - спросил человек на трибуне, доставая из портфеля нечто, напоминающее школьный журнал. - Никак нет, что вы! Просто счетоводы должны были уже представить количество присутствующих и написать на доске... - Здесь нет доски! - Объявить... - Спасибо,

Распутин Валентин / Деньги для Матрены

рит на полковника. Полковник показывает ей на Геннадия Ивановича. Геннадий Иванович совсем не просящим, твердым голосом говорит: - Услуга за услугу, девушка. Вашего пассажира с билетом мы устроили, теперь хотим вас попросить об одолжении. - Он протягивает ей деньги. - Бутылочку коньяку, если вы ничего не имеете против. Вы там человек свой, вам дадут. - Ну ладно, - привычно соглашается она. Кузьма размышляет, что делать - взобраться на свою полку или выйти в коридор, но, ничего не решив, снова принимается ругать себя за то, что взял билет в мягкий вагон. Если идти в коридор, все равно надо снимать сапоги, а то увидит опять проводница, и начнется. Корчит из себя барыню, а сама такого же роду-племени, как и он, ничем не луч

Раф А. / Мед с дегтем

Ремарк Эрих Мария / Жизнь взаймы

Клерфэ. -- Но они, я вижу, вам не понравились. -- Где вы их взяли? Клерфэ с изумлением посмотрел на Лилиан. -- Купил в цветочной лавке. Сегодня днем. А что? -- Орхидеи... те же самые, ту же самую ветку я положила вчера на гроб Агнес Сомервилл. Не просто похожие цветы... а именно эти... эти самые! -- Мрачная история! -- Клерфэ покачал головой. -- О господи, я догадался! -- вдруг сказал он. -- Эти цветы я купил в лавке неподалеку от крематория. Теперь все ясно. Кто-то из предприимчивых служащих крематория сбыл их, вместо того чтобы сжечь. Я и сам удивлялся, как такие цветы могли попасть в эту жалкую лавчонку. Вероятно, они это делали не раз! Практичные ребята! У таких ничего не пропадет. А что обман может открыться -- маловер

Ремарк Эрих Мария / На западном фронте без перемен

сле- заем с коек. Артиллерист колеблется. Он подумывает, не выразить ли ему свое восхи- щение, - быть может, тогда и ему что-нибудь перепадет. Но Катчинский да- же не смотрит на артиллериста, он для него просто пустое место. Тот ухо- дит, бормоча проклятия. Кат знает способ жарить конину, чтобы она стала мягкой. Ее нельзя сразу же класть на сковородку, а то она будет жесткой. Сначала ее надо поварить в воде. С ножами в руках мы садимся на корточки вокруг огня и наедаемся до отвала. Вот какой у нас Кат. Если бы было на свете место, где раздобыть что-нибудь съестное можно было бы только раз в году в течение одного ча- са, то именно в этот час он, словно по наитию, надел бы фуражку, отпра- вился в путь, и, устремившись, как по компасу, прямо к цели, разыск

Ремарк Эрих Мария / Тени в раю

феннигов кладут на амортизацию носильных вещей. Средняя продолжительность жизни - девять месяцев. Итого, считая прибыль, тысяча четыреста марок. Добавим к этому рациональное использование трупа: золотые коронки, одежду, ценности, деньги, привезенные с собой, и, наконец, волосы. За вычетом стоимости сожжения в сумме двух марок, чистая прибыль составляет около тысячи шестисот двадцати марок. Из этого следует вычесть еще женщин и детей, не имеющих реальной ценности. Их умерщвление в газовых камерах и сожжение обходится на круг в шесть марок. Сюда же надо приплюсовать стариков, больных и так далее. Таким обра[31] зом в среднем, если округлить сумму, доход все равно составляет не менее тысячи двухсот марок. Лоу побледнел как полотно. - Это правда?

Ремарк Эрих Мария / Три товарища

вных неприятностей вот - шесть бутылок рому. Их дарит тебе Отто! Этот ром вдвое старше тебя! Он развернул пакет и одну за другой поставил бутылки на стол, залитый светом утреннего солнца. Бутылки сверкали, как янтарь. - Великолепное зрелище, - сказал я. - И где ты их только раздобыл, Отто? Кестер рассмеялся. - Довольно путаная история. Долго рассказывать... Лучше скажи, как ты себя чувствуешь сегодня - как тридцатилетний? Я махнул рукой. - Да вроде бы нет - чувство такое, будто мне шестнадцать и в то же время пятьдесят. В общем, хвалиться нечем. - И это ты называешь "хвалиться нечем"! - возразил Ленц. - Да пойми ты - выше этого вообще ничего нет. Ведь ты без чьей-либо помощи, так сказать, суверенно покорил время и проживешь целых две жизн

Ремарк Эрих Мария / Триумфальная арка

ла женщина. - Он умер, - сказал Равик. - Вы не могли бы подъехать и выписать свидетельство о смерти? - Он выгнал меня. Самым оскорбительным образом. - Теперь он уже больше не оскороит вас. - Он не уплатил мне гонорара. Да еще вдобавок обозвал стяжателем и коновалом. - Вы зашли бы за гонораром? - Могу кого-нибудь прислать. - Лучше зайдите сами. Иначе не видать вам ваших денег. - Хорошо, - сказал Боннэ после некоторого колебания. - Но я ничего не подпишу, пока не получу все сполна. Мне причитается триста франков. - Ладно. Триста франков. Вы их получите. Равик повесил трубку. - Сожалею, что вам пришлось все это выслушать, - сказал он женщине. - Но по-другому поступить было нельзя. Этот человек нам нужен. Женщина уже рыл

Ремарк Эрих Мария / Черный обелиск

водка, уверяя, что и погреба бывают разные и он их распознает. Конечно, не водку в бутылках, - только если она прямо из бочки. Он уже не раз держал по этому поводу пари и неизменно выигрывал. Я встаю и окидываю взглядом свою комнату. Потолок у нее косой и низкий, она невелика, но в ней есть все, что мне нужно, - кровать, полка с книгами, стол, несколько стульев и старый рояль. Пять лет назад, когда я был солдатом на передовой, я бы не поверил, что у меня будет когда-нибудь опять такая хорошая комната. Мы стояли во Фландрии, в дни великого наступления под Кеммельбергом, и мы потеряли в нем три четверти нашей роты. На второй день боев Георг Кроль попал в лазарет - он был ранен в живот, а я только через три недели заполучил ранение в колено. Затем произо