Книги в электронном виде

Зайончковский Олег / Петрович

и воссоединившиеся пары уходили в сумерки, не ведая о своем счастье. Волей-неволей в голове его зарождались тревожные предположения. Нелепые - он сам сознавал их нелепость, но... опровергнуть их могло только Катино возвращение, а она-то и не шла. Может быть, она его потеряла, забыла, где искать?.. Или ей в магазине стало плохо?.. А вдруг... - об этом было думать страшнее всего - вдруг она решила его бросить?.. Последнее, самое фантастическое из предположений, вспухло в его мозгу, вытеснив остальные. Бросила!.. Не владея больше собой, Петрович оставил свой пост и кинулся в магазин. Путаясь в чьих-то пальто, он протиснулся в двери и оказался в бурлящем ярко освещенном зале; густое разноголосье обрушилось на него; разномастная обувь чавкала и шаркала во всех направления

/ Три вестъётские хроники (html)

Вартанов Степан / Муравейник

спиной огонь, а за ним - его хозяин. Это... - Пьер замолк, не решаясь даже высказать вслух свою мысль. "Мальчишка напуган", - подумал Майк. С одной стороны, это было не так уж и плохо, бесстрашный хулиган забьется в угол и больше никому не будет пакостить. Прошло уже четыре часа с момента отплытия - ни одного конфликта с участием Пьера Рене. Ни одного! Разве не об этом он мечтал? С другой стороны, Майк полагал, что если позволить таинственному незнакомцу просто уйти из их жизни, покинуть корабль на Курорте и раствориться в толпе, то мальчишка, пожалуй, так и останется надломленным на всю жизнь. Жалко. Майк вздохнул - то, что он собирался проделать, называлось на военном жаргоне "накачка", и он очень не уважал подобные методы. - Я не знаю, что это такое или кто это

Вартанов Степан / Вирус контакта

. Взял, уверяю вас, только для того, чтобы очистить кусты от мусора, ибо, повторяю, он любил розы. Несомненно, листок отправился бы в ближайшую урну, но тут Ван разглядел на нем ноты... Ноты? Все-таки Ван был музыкантом. Он развернул листок, вгляделся... Да, это были ноты. Самые настоящие, написанные от руки и, видимо, недописанные. Скорее всего порыв ветра стащил листок прямо из-под руки неизвестного композитора. Ван прочел ноты - и ничего не понял. Прочел еще раз... Это не было маршем! Как же так? Бедный Ван! В руки ему попали ноты грустной песенки, сочиненной влюбленным композитором где-то в Заморской Стране. Мелодия очаровала Вана. Он поспешно направился домой (Трор все еще разглядывал свой памятник), заперся у себя в комнате, взял трубу... Над притихшим Городом

Вартанов Степан / Путь в тысячу ли (повести и рассказы)

подтвердил Карабас. - Имеющиеся на складе товары идут на распродажу, фирма на днях будет преобразована в общество открытого типа, выпустим акции... Похоже, он считал, что мировой рынок у него в кармане. Дима не возражал, ведь распродажа барахла автоматически закрывала вопрос о палатках и веслах... - Нам нужна будет реклама, - задумчиво протянул Шон, огромных размеров канадец, один из привезенных Карабасом на развод. - И к тому же как будет распределена нагрузка между нами и головной фирмой в Оттаве? - Отвечаю по порядку, - отозвался Карабас довольно. - Головная фирма в Оттаве любезно продала мне этот филиал как бесперспективный. Мы теперь - российская фирма с филиалами на Украине, в Прибалтике и на Байкале. И со мной во главе. Кто-то присвистнул. "Прощай поездки з

Щеголев Александр / Драма замкнутого пространства

ьно, изумительно лбовским. - Где спрятал? Я внес конкретное предложение: - Развяжешь, отдам. Развязывал он меня гораздо дольше, чем вязал. Наверное, ему было жалко результатов проделанной работы. Возможно, мешало высокое качество фирменных подтяжек. Закончив дело, он поставил меня на ноги и в нетерпении спросил: - Идти можешь? - Ключ под пультом "Жука", - сказал я. - Сходи сам. После чего - было так. Когда Лбов повернулся спиной, я не стал ждать, пока он исчезнет в коридоре, я взял с журнального столика цветочный горшок, в котором общественный кактус вел героическую борьбу за существование, догнал спортсмена и с размаху воткнул орудие возмездия в стриженый затылок. Каюсь, это было слишком. Неправильно бить

Щеголев Александр / Раб

л, как и положено, чрезвычайно важными мелочами - гольфы на разных ногах обязательно разного цвета, один гольф приспущен, другой раскатан во всю длину, ботинки тщательно выпачканы, справа на куртке пацифистская бляха, лицо небрито с особым умением, на голове под соломенной шляпой фирменный еж из волос. Бесчисленное множество мелочей принципиальной важности. Мальчик, остолбенев, смотрел в окно - на этот чудовищный парад. Почему-то ему не очень хотелось туда, хотя чего уж проще - прыгай, и ты среди своих! Он неуверенно подошел, ткнулся лбом в стекло. И очнулся: холодный камень привел его в чувство. Таким было первое видение. Зачем оно понадобилось Книге? Причем здесь падший друг? Неясно. Вообще, личность друга загадочным образом повлияла на изл

Щеголев Александр / Двое на дороге

задергался. - Шучу, не бойся, - ухмыльнулся стражник, обретая прежнее добродушие. - Я вообще люблю шутить. - А что вы еще любите? - слегка заикаясь, выдавил Пузырь. Стражник закатил глаза и произнес мечтательно: - Ну-у! Что я еще люблю... Покурить, например, люблю. Ляжешь на траву, сунешь в рот хорошую закруточку, затянешься, как следует, и забудешь про эту гадостную службу. - Господин младший воевода, - обрадовался Пузырь. - Я вчера выменял немного курительного порошка. Не откажитесь принять в дар! Я скромный перекупщик, и я впервые встречаюсь со столь важным человеком, - он снял с повозки мешочек и угодливо положил к ногам господина младшего воеводы. - О! - воскликнул тот. - Польщен! А ребят моих не угостишь ли, а то нехор

Щеголев Александр / Кто звал меня

под барабанную дробь лицемерных фраз подрубил самые корни народного коммунизма, который отнял у нас священное понятие "вождь", который ради любви толпы способен даже вернуть златоглавой столице дореволюционное имя... В его глаза я вглядываюсь особенно тщательно. Увы, там вовсе не ужас. Восторг, ожидание чуда, что-то еще, глубоко припрятанное. И я гадливо отворачиваюсь. Итак, Очкарик не выдержал, разговорился-таки, друг детства. Возжаждал-таки справедливости. Конечно, зачем молчать, если хозяин больше не стоит на пути, если чужая слава так беззащитна! Пока я был жив, он не смел брыкаться, писатель-неудачник, вполне удовлетворялся редакторским креслом. Пока я был жив... Предал, и он предал... Да, я боялся публичной огласки, боялся позора. Что

Щеголев Александр / Катастрофа

Щеголев Александр / Паутина

Щеголев Александр / Главный враг