Книги в электронном виде

Тарасов Константин / Единственный свидетель - бог

те. Пожалуйста. - Пан Луцевич, - спрашиваю я, - вы не помните, кто из людей, которые были сегодня в костеле, носит сапоги? - Жолтак, - отвечает органист. - Он всегда в сапогах, зимой и летом. - А кроме него? - Кроме него, никто сапоги летом не носит. Какой дурак будет париться в такую жару. Только он. - А Белов как был одет? - Не знаю. Я его не видел. Когда Луцевич за органом, значит, он за органом. По сторонам не глядит. - Выходит, вы и экскурсантов не видели? - Этих видал. Слышу - топот, гляжу - припожаловали. Я им, конечно, кое-что и сыграл. - Ну и зачем? - неодобрительно спрашивает ксендз. - Можно и пошутить, - говорит органист. - Им все равно, они духовной музыкой не умиляются. Разрядка нужна. Играть

Тарасов Константин / Испить чашу

жизнь, судьба его будет здесь, с этой прекрасной паненкой. Плясали, и еще садились за стол, и еще плясали, и еще могли бы плясать, да родители положили конец, меряя радость по стариковским благоразумным меркам. Гости пошли спать на свежее сено, тут недолго потомились манящей и недоступной близостью девок и, удоволенные каждый своей удачей, отдались молодому счастливому сну. 5 Утром сговорившись с Метельскими собраться через день, Юрий и Стась Решка отъехали домой. Михала же Метельский задержал, объявив, что выше его сил видеть, как все гости разом садятся в седло, словно хозяева их метлой со двора выметают. - Да, пан Юрий, - говорил Стась, когда рысили они в Дымы по

Тарасов Константин / Отставка штабс-капитана,

н в бутылке иссяк, отправился на свою квартиру. Федор поехал его проводить. Я написал под свидетельством фамилии и чины офицеров, задул свечу, лег на сенник, но не смог заснуть, пока не вернулись Федор и старик. Хотя какая все же странность: что мне было до них? X Когда я проснулся, никого в избе не было. Я вышел во двор. Федор возле сарая чистил коня, приговаривая ему нежности. - Ваше благородие, - сказал он. - Поздравляю вас с праздником. Я хотел удивиться, но припомнил, что сегодня наш батарейный праздник*; я полез в карман, нашел рубль и подарил Федору. ______________ * Общий праздник гвардейской артиллерии был приурочен к церковному празднеству - Преображению господню, который отмечался

Тарасов Константин / После сделанного

совала давность замазки на стеклах, а Децкий глянул вниз, на машину - двое мальчишек что-то рисовали пальцами на пыльной крышке багажника. Привычка оберегать "Жигули" от таких украшений сработала сама собой; Децкий закричал им угрожающим тоном: "Мальчики, мальчики, ну-ка прочь от машины!" Тех, разумеется, как ветром сдуло, а следователь тотчас же поспешил уяснить: "Ваши "Жигули"?" Словом, начало расследования складывалось совсем по-иному, чем представлялось и вечером, и по дороге в милицию; представлялось, что уголовный розыск не медля рванется в сберкассу сверять, выяснять и брать в ежовые рукавицы сберкассовских. Внимание следователя к обстановке, к вещам тем более раздражало Децкого, что он изложил следователю свой поход в сбе

Тарасов Константин / Стая ворон над гостинцем

Тарасов Константин / Тропа Каина

к и, удоволенные каждый своей удачей, отдались молодому счастливому сну. 5 Утром сговорившись с Метельскими собраться через день, Юрий и Стась Решка отъехали домой. Михала же Метельский задержал, объявив, что выше его сил видеть, как все гости разом садятся в седло, словно хозяева их метлой со двора выметают. - Да, пан Юрий, - говорил Стась, когда рысили они в Дымы полевой дорогой, дыша пьяным воздухом нагретого луга. - Хорошо в хоругви среди товарищей, а мирное житье лучше. Будь у меня двор, я и думать бы не стал: на колено перед панной Альбиной - вот, рука и сердце. - Слов нет, дело серьезное, каждого ожидает, - отвечал Юрий, - только славы с женой не сыщешь и полковничьего буздыгана жена не

Тарасов Константин / Золотая Горка

наторскую** и вдоль сквера, мимо окружного суда*** вышли к Святодуховской церкви****. ______________ * Соборная площадь - ныне площадь Свободы. ** Губернаторская - ныне ул. Ленина. *** Окружной суд занимал на площади здание, ныне известное как Дом профсоюзов. **** Святодуховская церковь снесена в 30-е годы. - Здесь Пулихов бросал бомбу в Курлова, - сказал Скарга. - Ты знал его? - В лицо. Он был в другой дружине. Я вздохнул, выражая сочувствие трагической судьбе боевика. Он бросил бомбу, когда из церкви выносили покойника. Бомба попала губернатору Курлову в голову, но не разорвалась. Если бы она сработала, то и от Курлова и от покойника, и еще от десятка человек остались бы клочья, разбросанные взрывом по в

Словин Леонид / Дополнительный прибывает на второй путь

— Все сделаю. «Пассажиров, проходивших ночью через одиннадцатый вагон, приглашают к бригадиру поезда...» Денисов подошел к столику, Антон подвинул ему стул, представил: — Денисов, инспектор. Марина. Женщина не узнала его, взглянула внимательно-запоминающе. — Ужасный сон! Честное слово... — Она чувствовала себя неважно, за массивной оправой Денисов заметил круги. Заказ у Денисова принял директор вагона-ресторана, он же буфетчик, с печальными глазами, двумя рядами золотых зубов и короткой челюстью. — Есть почки, гуляш... — Он натянуто улыбнулся. — Редко принимаем у себя сотрудников столичной транспортной милиции... Прямо беда... — Здравствуйте! — Денисов видел его впервые. — Пожалуйста, почки. Творог есть? — Сметана

Словин Леонид / Подставное лицо

самоуверенный. — Нашли на полу в туалете, во время уборки. — Когда? — Вчера, после закрытия. — А почему не сдали в милицию? Гардеробщик засуетился: — Посмотрел на фото: человек солидный. Может, перепил вечером, с кем не бывает? А надо лететь... И вот без паспорта... «Давая телеграмму, он, конечно, рассчитывал на вознаграждение». — В следующий раз поступайте как положено. — Будем стараться. Спускаясь по лестнице, Денисов снова раскрыл паспорт. На пиджаке, в котором был сфотографирован Баракаев, эффектно выделялись глубоко запавшие складки. «Кожаный пиджак...» Денисов даже замедлил шаг, обдумывая неожиданно пришедшее к нему объяснение цепи взаимосвязанных фактов: «Ячейкой пользовались преступники, с

Словин Леонид / Свидетельство ламбрюйера

это может иметь последствия». «Для него? Самые печальные. Вы сами убедитесь. И очень скоро!» На повороте машину занесло — шофер чертыхнулся. — Ну и трасса! «Логически невозможно объяснить, почему анонимку следует отправлять одновременно с адресатом. С того же вокзала и, наверное, с тем же поездом... И писать на почте, на телеграфном бланке... — Денисов находил все новые несообразности, обосновывавшие его версию, и излагал их несвойственным ему, напыщенным слогом. — Другое дело, если сам уезжаешь ночным поездом и некуда убить время...» На маленькой улице, у Института теоретической и экспериментальной физики, против башенок бывшего монастыря, Тулянинова открыла глаза, сказала тихо: — Красиво! Это Кремль? —

Высоцкий Сергей / Анонимный заказчик

ько для того, чтобы потом продать украденное скупщику и неделю жировать на малине. Воруют — и пользуются ворованным сами... Они еще поговорили на эту острую тему, а потом уединились на кухне за шахматами. Когда Борис Дмитриевич взглянул на часы, было уже два. Рогов осторожно, чтобы не разбудить давно уснувшее семейство, проводил Осокина до дверей и подождал, пока тот спустится по темной лестнице вниз. Разговор о ворах придал мыслям определенное направление. — Коля, привет! — негромко крикнул Осокин, благополучно миновавший три темных этажа. Рогов закрыл на все запоры дверь и пошел в спальню к своей Азалии. А Борис Дмитриевич сел в машину, минуты две прогревал мотор и поехал к Приморскому шоссе. Перед разведенным Тучковы

Высоцкий Сергей / Выстрел в орлиной гриве

ие леса вокруг! — сказал Корнилов. — Грибов, ягод, наверное, тьма. И дичь! Охотники-то приезжают? — Не приезжают, милой. Разве что к егерю. А у нас во Владычкине Вовка Федотов один палит по воронам. Отцова берданка ему досталась, вот и палит. — Выходит, что не густо у вас с населением, — улыбнулся Корнилов. — И родственники про Владычкино позабыли. От станции далековато. Старуха помолчала. — Ну а егерь с лесником, наверное, бирюками живут? Попробуй-ка до них добраться? — А чего до них добираться? — удивилась старуха. — Не велик и крюк. Версты на две подале нас. Егерь-то с семейством живет. С женкой. Трое у них — мал мала меньше. Болыпенький, правда, в школу бегает. — Она засмеялась, опять, как в начале разговора, прикрыв рукой рот. — Вол