Книги в электронном виде

Дик Филипп, Кендред. / Бегущий по лезвию бритвы

. Работал чужой ТВ; его ТВ был выключен. Изидор явственно ощущал, как вибрирует пол в такт звуку, доносящемуся с нижнего этажа. "Я более не одинок", - решил Изидор. Новый жилец поселился в доме, заняв одну из брошенных квартир, причем настолько близко, что Изидор мог его слышать. Должно быть, на третьем или на втором этаже, не ниже. "Надо проверить, - быстро решил он. - Что нужно делать, когда в доме появляется новый жилец? Постучаться в дверь, будто случайно проходишь мимо, и спросить что-нибудь. Или нет?" Он никак не мог припомнить, насколько верны его предположения, - ничего подобного с ним до сих пор не случалось в этом здании: люди выезжали, переселялись, эмигрировали, но впервые кто-то вселился в дом. "Новым жильцам следует

Дик Филипп, Кендред. / Свихнувшееся время

овиной года он ошибся восемь раз. То есть восемь раз ни один из его ответов не был верен. Но организаторы позволили ему продолжать. В правилах было оговорено, что Рэгл мог как бы "занимать" из прошлых правильных ответов. Ошибаться разрешалось один раз из тридцати. Так все и шло. С помощью подобных уловок он оставался постоянным участником конкурса. Никто, кроме организаторов, не знал об ошибках Рэгла Гамма. Это была тайна - его и конкурса. И никто не был заинтересован в ее раскрытии. Теперь популярность всего мероприятия во многом зависела от Рэгла. Почему публике хочется, чтобы побеждал один и тот же человек, Рэгл не понимал. Ведь он побеждал за счет других участников. Очевидно, туг уже проявлялись законы общественного сознания. Его имя узнавали.

Дик Филипп, Кендред. / Стигматы Палмера Элдрича

упной карьеры. Внезапно он кое-что вспомнил. Он вспомнил, почему ее перевели из Пекина в Нью-Йорк и сделали ассистенткой Майерсона. Ее предсказания бывали неудачными. В сущности, некоторые из них - слишком многие - оказывались ошибочными. Может быть, и картина будущих заголовков, говорящих о том, что его обвиняют в убийстве Палмера Элдрича, - предположим, что она говорила правду и действительно их видела, - была лишь очередной ошибкой, ложным предсказанием, так же как и те, из-за которых она оказалась в Нью-Йорке. - Дайте мне время подумать, - предложил он. - Пару дней. - До завтрашнего утра, - твердо сказала мисс Фьюгейт. Лео рассмеялся. - Теперь я понимаю, почему Барни был так раздражен. 'И Барни, благодаря своим способностям к ясновидению, должен был предчувс

Дик Филипп, Кендред. / Полейтесь, слезы

с другими, будь они ваши начальники или подчиненные В этом деле ничто не дается легко. Если человек привык прохлаждаться, ему никогда не подписать контракта с Эн-би-си или Си-би-эс. Там сидят крутые, опытные бизнесмены. Особенно в отделах А и Р - артистов и репертуара. Это там решают, с кем будет подписан контракт. А без контракта на записи не выйдешь на национальный уровень. Конечно, можно петь и в ночных клубах, однако... - Вот ваше водительское удостоверение, - перебила его Кэти и осторожно протянула маленькую черную карточку. - А я перехожу к военному билету. Это немного сложнее, потому что нужны фотографии анфас и в профиль, но их можно сделать здесь. - Она показала на белый экран, перед которым стояла тренога с фотокамерой. Тут же находилась огромн

Диксон Гордон / Восхитительная Вильфа

м, оставшись наедине, переглянулись. - Он сказал, чтобы мы ужинали, как обычно, и делали все прочие дела и что с ним мы увидимся завтра, - сообщила Люси, вернувшись. Том просматривал почту - сплошные счета и предложения внести благотворительные пожертвования. - Как думаешь, чем он будет заниматься у себя в комнате до завтрашнего утра? - спросила мужа Люси. - Понятия не имею, - отозвался Том. - Не знаю, спят ли опринкиане вообще. Но уж то, что всем живым существам необходим отдых, так это - не ходи к гадалке. Во всяком случае, беспокоиться нам не о чем. Ведь он сам сказал, что мы должны все делать, как обычно. Так почему бы нам не поесть? Они поужинали. Господин Реджилла не появился. - Я его совсем не таким представляла, - призналась

Диксон Гордон / Последняя миссия, или мир сомнамбул

колючая проволока. Он подумал, не протаранить ли ворота машиной. Но для этого требовалось хорошенько разогнаться - цепь, опутывавшая ворота, выглядела очень солидно, - но места для разгона не было. Рейф осмотрелся. Высокий вяз, росший у дороги, протянул свои ветви как раз над лужайкой дома 5514. Вяз был слишком велик, чтобы обхватить его руками, а нижние ветви находились на высоте трех метров. Рейф расстегнул ремень, вытянул его из брюк, продел один конец в пряжку и закрепил на руке. Бросив свободный конец ремня вокруг ствола, он поймал его другой рукой и пополз вверх, цепляясь за шершавую кору старого дерева, мучительно преодолевая апатию, туманившую сознание. Он двигался медленно, очень медленно и все же через несколько минут смог дотя

Диноров Сергей / Змеиное проклятие

ясь. Крупные ячейки сетки впивались через одежду в тело. Но это можно было терпеть, ради спокойного отдыха. Минутой раньше Сергей запалил лампу и теперь мягкий свет, сплетающийся с оранжевыми бликами из печурки, заполнял комнату. За окном совсем стемнело, и даже дождь престал нагонять тоску, теперь он успокаивающее шуршал за окном. Серега глянул на часы, было половина десятого, так незаметно пролетело время за поиском дома, видать - искал его не меньше часа, а ведь показалось - так быстро. После тяжелого дня тянуло в сон, но горожанин хотел сегодня прочитать еще кое-что, и подумать, наконец, о том, что происходит в разрушенном селе, ранее носившем название Черепихово. В рюкзаке была еще толстая папка с неброской надписью карандашом: "История села Черепихово."

Диш Томас / Эхо плоти моей

просту повис на руке Уорсоу. От тяжести Хэнзарда Уорсоу потерял равновесие. Хэнзард резко повер­нул руку падающего сержанта. Револьвер выстрелил, пуля попала в Уорсоу. Хэнзард, сидя по пояс в хром-ванадиевой стали, тупо глядел на истекающее кровью тело. Он старался ни о чем не думать, опасаясь, что любая попытка логически рассуждать лишит его способности действовать. В мире сна трудно и рассуждать, и сохранять при этом хоть какое-то доверие к происходящему. Он обнаружил, что если двигаться медленно, то можно выбраться из пола, и тот, как и обычный железный пол, выдерживает его вес. Он подобрал "дипломат" (даже в мире сна Особо Важное Послание вызывало почтение) и осторожно присел на скамью. Стараясь не глядеть на трупы,

Дмитрук Андрей / Ветви большого Дома

поездка от речного порта не разбудила Сусанну: девчушка все так же спокойно спала в своем мешке, притороченном за спиной матери. Николь огляделась. Конь ее стоял на вершине странного, правильно закругленного холма. Холм был покрыт мягкой, не знавшей покоса травой и сидел, будто нарочно насыпанный, среди пологого склона лесистой горы. Гряда, синевшая в предвечернем мареве, подковой охватывала зеленую равнину, где нарезанные квадратами поля сменялись кудрявой шкурой леса и блестели пруды. Если верить Помощнику, Николь была в пределах владений общины. Оставалось лишь найти хозяек. Заметив далеко внизу движущийся по лугу табун и понадеявшись, что при нем должны быть пастухи, она осторожно тронула Баярда шагом. Направляясь к утоптанном

Дмитрук Андрей / Рассказы

проклятиями, подсчет оставшихся кусков сахара, рисовых печений. Перед зимними дождями Кхен густо намазывал единственные ботинки сажей, замешенной на жиру, - чтобы не так пропускали воду. К матери, преждевременно увядшей, плаксивой мечтательнице, он относился с презрительной жалостью. Отец был просто отвратителен. Вызывали ненависть его круглая спина и семенящая походка вечного холуя, припомаженные пряди на лысине, заискивающий смешок и внезапные, скрытые от посторонних припадки самоутверждения. Горячечные монологи с постоянным набором тем: "Я - мужчина", "Я - потомок горских вождей" и "Я - хозяин в доме". Привычный финал: вопли, битье тарелок, пощечины матери и Кхену и в итоге рыдания перед домашним алтарем. Накланявшись, отец с какой-то гад

Дойль Артур Конан / Маракотова бездна

работали на крыше, и удары по кабинке звучали, как погребальный колокол. Чудовище обладало невероятной силой. Никогда еще смертному не приходилось быть в таком положении: километры воды внизу - и злобное чудовище сверху! Качка усилилась. И вот мы почувствовали, что чудовище дергает канат! Трубка принесла испуганный крик капитана, а Маракот вскочил, в отчаянии всплеснув руками. Даже внутри кабинки мы слышали скрежет перетираемого каната, звон и свист рвущейся проволоки - и через мгновение мы уже падали в бездонную пропасть. У меня до сих пор в ушах звенит дикий крик Маракота. - Канат оборван! Мы пропали! Все погибло! - вопил он. Потом, схватив телефонную трубку, отчаянно крикнул: - Прощайте, капитан, прощайте все! Это были наши последние сл

Дойль Артур Конан / Отравленный пояс

личность и внешность сообщили его словам такой вес, что мы на это время забыли всю его грубость и чудаковатость, и он в своем величии казался нам стоящим в стороне от обыкновенных смертных. Затем вернулось - по крайней мерено мне - утешительное воспоминание, что дважды с того времени, как мы вошли в комнату, он корчился от смеха. Я подумал, что ведь и для психического расстройства должны быть пределы. Катастрофа не могла быть столь грозной и столь близкой. - Представьте себе виноград, - сказал он, - покрытый микроскопическими вредными бациллами. И вот садовод обрызгивает его дезинфицирующим средством. Может быть, он хочет очистить виноград. Может быть, ему нужно место для новой, менее вредной бациллы. Как бы то ни было, он его погружает в яд -