Книги в электронном виде

Веркор / Люди или животные?

чтобы хоть немного приобщиться к палеонтологии. Но его ждало горькое разочарование: его спутники готовы были делать все что угодно, лишь бы не говорить о своей профессии. Их было четверо: трое мужчин и Сибила. Дуг только к концу путешествия разобрался в специальности каждого из них. Он искренне удивился, когда ему стало известно, что этот любитель поесть и выпить, который не выпускал изо рта трубку и не слишком стеснялся в выражениях, был не кто иной, как ирландский монах-бенедиктинец. Дуглас не раз слышал, как его называли "отец", но он решил, что это - прозвище, которому тот обязан своим возрастом. - Ничего не поделаешь, это всегда будет чувствоваться, - сказала Сибила однажды вечером, заметив, что в коридоре промелькнула и исчез

Веркор / Сильва

хищрениями, снимать его, чтобы хоть как-то привести в божеский вид, а тем временем запах под шерстяной рубашкой опять сгущался, и все приходилось начинать сначала. Вот в каком положении были наши дела, когда произошел тот ужасный случай, который чуть было не выдал нас с головой. 5 Это случилось вечером, после ясного осеннего дня. Уже взошла луна. Я читал в курительной, подле лампы. В окно я увидел силуэт Фанни, несущей воду из колодца. Вдруг она испустила дикий вопль и выронила ведро, расплескав воду. Я вскочил, распахнул дверь и крикнул: "Что стряслось?" Мой голос немного успокоил ее, но все же она оперлась о стену, не в силах обернуться ко мне и вымолвить хоть слово. Наконец, прижав обе руки к груди, она с трудом выдавила из себя

Виноградов Анатолий / Черный консул

енала, отпускал пороховые бочки защитникам королевской тюрьмы? А? Что вы скажете на это? - Как здоровье Туссена? - спросил Биассу, перебивая Марата. Оже взглянул на доктора, как бы передавая ему вопрос. - Ваш больной вне опасности, - глухо сказал Марат, - он бредит латынью, как испанский иезуит. Кто научил его латыни? - Некий старый аббат, - ответил Биассу. - Доктор Марат, у вас на лице столько удивления, что я должен поделиться с вами печальным наблюдением. Мы вместе с моим другом Шельшером, в доме которого живем, смотрели во "Французском театре" зрелище под названием "Черный, каких мало среди белых, или Негр Адонис". Французская публика показывает на сцене крашенного человека, все достоинство которого состоит в том, что он отдает жизнь, с

Виноградова Т.Н. / Дети капитана Блада

провел пальцами по гравировке - "I Toled fesit". В темноте гравировки не было видно, но Диего знал, что буква "s" на клейме слегка перекошена. Раньше его это огорчало. Девчонкам не понять. Первое в его жизни настоящее боевое оружие. Драгоценный толедский клинок. Стало так тоскливо, что не хотелось даже ругаться. Наконец он сч„л, что ему удалось взять себя в руки. - Сеньорита, я никогда не осмелился бы нарушить ваше уединение, если бы не это письмо, которое мне было поручено вам передать. Теперь, поскольку поручение выполнено, я испрашиваю вашего разрешения удалиться! - и он чопорно поклонился. Напрасно надеялся. - Неужели, сеньор, ваше благородство позволит вам бросить беззащитную девушку одну в ночном городе? - с не менее чопорным реверансом отвечала Бесс. Диего с

Владимов Георгий / Три минуты молчания

только же. Посуху и ходить * Армией моряки называют и военный флот. разучусь, все палуба да палуба. А жизнь - она тоже проходит. - Н-да, - "дед" вздохнул. Потом улыбнулся, как будто чего-то вспомнил. - А что, Алексеич, может, вместе еще поплаваем? - С тобой-то - отчего ж нет? - А вот завтра и поплывем. Я замотал головой. Ничего он не понял. - В другой раз, "дед". - Другого раза не будет. На пенсию меня уведут, под белы руки. - Тебя на пенсию? Ты шутишь! - Почему же не пошутить? Раз ты тоже шутишь. А если по правде, то мне ведь уже нормальную комиссию-то не пройти. - Ну, знаешь, "дед"... Наверное, мы все, сельдяные, на пенсию уйдем, а ты останешься. - Так вот, Алексеич. Команда, я слышал, недобрана, вож

Гершензон Михаил / Робин Гуд

ом насмешливо глянул на Маленького Джона. - Вот как стреляют лесничие королевских лесов! - сказал он. - Ну-ка, сделай получше, бродяга! Но Маленький Джон не хотел раньше времени показывать свое искусство. Ему нужно было только получить право участвовать во второй стрельбе. Небрежной походкой подошел он к черте и с такой быстротой спустил все три стрелы, что первая еще дрожала, когда третья ударила в мишень. - Пресвятая дева! - воскликнул мясник, вытянувшись во весь рост на своей повозке. - Он высыпал их, как горох! Еще маленько, они догнали бы одна другую. - Две из трех! - объявил начальник стрелков и приказал людям поставить вторую мишень. - Вот теперь мы с тобой потягаемся, - сказал Маленький Джон лесничему, когда слуги отсчитали от черты

Говард Роберт / Джентельмен с Медвежьей речки

ее получат. Болтовня насчет правил, вопли толпы и кулаки О'Тула совершенно сбили меня с толку, и потому я поначалу никак не мог уразуметь, что же от мен требуется. Я подскочил к О'Тулу и ударил, но тот увернулся, и не успел моргнуть глазом, как заехал мне кулачищами и в живот, и в нос, и в глаз, и в ухо. Хлынула кровь, и толпа заревела от восторга. А мой противник, совершенно ошарашенный, вылупился на меня и проскрежетал: - Какого черта! Почему ты не падаешь? Я выплюнул полную горсть крови. Затем, воспользовавшись общим замешательством, крепко обхватил торс врага и, добравшись зубами до уха, с упоением принялся его грызть. Враг взвыл, словно подстреленная рысь. Тут же подлетел Юкка и попытался оторвать меня от О'Тула, но я

Громов Александр / Ватерлиния

Федерации насчитывалось всего три: "Черный Ворон", "Черный Баклан" и "Черный Стерх". Многоцелевые, весьма быстроходные, вместительные, прекрасно вооруженные, эти суда, равно пригодные для войны и мира, часто использовались командованием как поддержка в неплановых ситуациях, и, понятно, ни одно из них не входило в четвертый патрульный отряд, равно как и в другие отряды погранфлотилии. "Черный Баклан", имея на борту подобранную капсулу, шел в походном положении курсом зюйд-зюйд-вест и, судя по вибрации корпуса, развивал не менее пятидесяти узлов. Филипп успел вымыться, хорошо поесть и выспаться. Радость от внезапного спасения, вначале искренняя и полновесная, куда-то улетучилась. Теперь он сидел на койке в тесной каюте, принадлежащей, по-видимому, одному из младших офицеров, и т

Динец Владимир / Азия на халяву

, рассказы произвели большое впечатление. Народ как-то сразу потянулся по домам. Мы ушли к себе в избу, которую точнее было бы назвать будкой, и стали устраиваться на ночлег. Вся будка, кроме небольшого пространства у двери, была занята широкими нарами. Страшные истории подействовали и на нас самих, поэтому все оружие было заряжено и уложено на нары стволами к двери. Через некоторое время, уже почти засыпая, я вдруг почувствовал на лице дуновение холодного воздуха, а затем услышал шорох и спросил: "Кто там?" Неизвестный не ответил, но зашуршал в том углу, где были свалены рюкзаки. "Застрелю!" - молчание. Я взвел курок мушкета. Пришелец бросился к двери. Тогда я поставил пищаль прикладом на нары, поднял ствол к потолку и выстрелил. Со звоном вылетело крошечное окно. Сила отдачи

Динец Владимир / Ближний Восток, 1993-94

м удавалось собирать дождевую воду в понижения рельефа и что-то там выращивать, так что в пустыне попадаются следы древних цивилизаций - египтян, евреев, набатеев и римлян. Надо быть большим любителем совсем дикой природы, чтобы оценить Негев, но мне он показался более интересным, чем зеленый север Израиля, похожий на хорошо мне знакомые Крым и Туркмению. На востоке плато Негева прорезано глубокими каньонами-вади, вода в которых появляется раз в несколько лет, после весенних ливней. Все они выходят к огромной трещине в земной коре, которая является продолжением Красного моря и называется Арава. Дальше на север дно Аравы лежит ниже уровня океана, и там расположено огромное соленое озеро - Мертвое море. Вдоль Аравы, примерно по середине разлома коры, идет граница с Иорда

Динец Владимир / Ветер в Траве

енные кузнечики со смешным названием "степной толстун". Увы, в наших степях всю эту симпатичную живность можно увидеть лишь при очень большом везении. В полночь меня потихоньку подбросили к турбазе. Коолт уже ждал меня, спрятавшись в тени и нервно озираясь по сторонам. Мы выкатили за ограду джип, загрузили его бензином, водой и продуктами из ресторана, бесшумно завелись и поехали через горы. За Гурван-Сайханом лежит уже настоящая пустыня, Заалтайская Гоби. "Говь" по-монгольски означает просто "пустыня" или, точнее, "пустынная впадина". Едва перевалив горы, мы оказались в песках Хонгорын-Элс, море высоченных барханов с редкими кустиками саксаула. Там я немного свернул с дороги, чтобы поискать тушканчиков, и, как выяснилось, не зря. Кроме мохноногих тушканчиков, которые

Динец Владимир / Европа, 1993

ше поехал уже с включенным мотором (ключ остался в замке зажигания). Вскоре, увы, пришлось бросить автомобиль - начались развязки, где могла быть полиция, к тому же фашист наверняка успел добежать до одного из расставленных вдоль трассы телефонов. Садиться в тюрьму за угон не хотелось. Съехав в снег и забросив ключи в кусты, я прихватил с заднего сиденья кошелку с фруктами и пошел в Зальцбург - оставалось всего три километра. Зайдя поужинать в придорожное кафе, я написал это письмо, которое сейчас опущу в ящик. На этом прощаюсь. Не волнуйтесь, у меня все в порядке - жив, здоров и даже немного поправился на апельсинах. Доберусь до Венгрии, напишу. Ваш Володя. Зальцбург, Австрия. Письмо четвертое. Тюрьма и воля