Книги в электронном виде

Ремарк Эрих Мария / Искра жизни

В общем так оно и должно быть! Ну почему именно со мной это должно было случиться? " Он повесил свою фуражку на крючок из оленьих рогов и пошел в жилую комнату. - Зельма! Фрейя! Где вы? Никакого ответа. Тяжело ступая, Нойбауэр подошел к окну и распахнул его. В саду за домом работало двое русских заключенных. Они на мгновение подняли взгляд и продолжали прилежно копать землю. - Эй! Большевики! Один из русских остановился. - Где моя семья? - прокричал Нойбауэр. Человек ответил что-то по-русски. - Оставь свой гнусный язык, идиот! Ты ведь понимаешь по-немецки! Или я должен подойти к тебе и хорошенько объяснить? Русский уставился на него. - Ваша жена в погребе, - сказал кто-то из стоящих за спиной Нойбауэра. Он повернулся. Это была прислуга. - В погребе? Ну да

Лем Станислав / Мегабитовая бомба

ораздо старше (во много раз), чем вычисленный возраст нашего космоса, вторглись в него из какого-нибудь "соседнего" Космоса? Я хочу сказать, что то, что мы познаем (например, в физике и теоретической астрофизике), всегда является эффектом продвижения по пути различным образом связанных друг с другом физико-математических, а вместе с тем и экспериментально-теоретических предположений, которые или были доказаны (или не были отвергнуты опытным путем), или до настоящего времени еще остаются модными в наивысших областях точного знания (ибо и в нем также властвуют моды и так же, как в костюмологии, сменяют друг друга). Человек - я резюмирую сказанное - является островком знания, частично выплывшим из океана неощущаемого чувствами невежества, а частично погруженным в эту бес

Ремарк Эрих Мария / Земля обетованная

улицы здесь по номерам. Очень удобно. Я брел по улицам, словно пятилетний мальчуган - как раз настолько, должно быть, хватало моих знаний английского. Я брел сквозь ошеломляющий поток звуков, слов, смеха, криков, клаксонов, сквозь все это взбудораженное кипение жизни, которому пока что не было до меня никакого дела, хоть оно слепой силой прибоя и рвалось во все мои чувства. Я слышал вокруг себя только шум, не понимая отдельных звуков, я видел вокруг себя только свет, не понимая, из чего он возникает и во что складывается. Я брел по городу, каждый обитатель которого казался мне таинственным Прометеем - до того загадочными были даже самые привычные их повадки и жесты, не говоря уже о словах, в звучании которых я тщетно пытался улавливать смысл. Все вокруг полнилось изо

Дюма Александр / Волонтёр девяносто второго года

озможность обойтись без него. Если вы занимаетесь искусствами (успех тогда зависит от известности художника), если вы подготовляете себя к должностям (добиться их можно лишь благодаря милости), - то чему послужит вам все это в тот момент, когда, справедливо почувствовав отвращение к свету, вы погнушаетесь теми средствами, без каких нельзя иметь в нем успех? Вы изучили политику и интересы государей, - все это очень хорошо; но что вы сделаете со своими познаниями, если вы не умеете пробираться к министрам, к придворным дамам, к правителям канцелярий, если вы не владеете секретом нравиться им, если все не видят в вас подходящего для них плута? Вы архитектор или живописец - пусть так! Но нужно ваш талант сделать известным. Уж не думаете ли вы ни с того ни с сего выставить п

Дюма Александр / Две королевы

ыня, как далеки вы от государственных дел, поэтому я учредил распорядительный совет, который займется ими в мое отсутствие. Таким образом, вам не придется думать ни о чем, кроме своего здоровья и столь необходимого вам отдыха. Надеюсь по возвращении увидеть вас счастливой и поправившейся. Герцог задел мать слишком сильно, чтобы она не испытала обиды. Но ей пришлось смолчать и скрыть свое недовольство. Виктор Амедей поднялся на борт в Порто ди Виллафранка: сопровождал его особу английский флот. Он увез с собой Марию Анну, герцога д'Аоста, своего второго сына, и маркизу ди Сан Себастьяно (в те времена истинной королевой была не Мария Анна, а она). Герцог поразил всех роскошью и великолепием своего двора, к чему, кстати говоря, его савойские подданные не были приучены;

Дюма Александр / Ашборнский пастор

ание затягивалось, ситуация становилась настолько забавной, что жена купца, в моих глазах такая худая, сухощавая и сварливая, отвернулась, давясь от смеха; заметив это, я смутился; мое смущение развеселило ее еще больше, и от этого смеха, заразившего уже и купца, я совсем потерял голову. Я уже не думал ни о чем другом, кроме фразы, которая позволила бы мне благопристойно удалиться; наконец, как мне показалось, я ее нашел и, выпрямившись, промолвил: - Сударь, через три месяца я принесу вам вторую гинею. Безусловно, это обещание делал меня уже не столь смешным в глазах купца, так как, переходя от смеха к улыбке, он ответил: - Приносите, сударь, будем вам рады. Тут он вежливо протянул мне руку, которую я неловко пожал своей - холодной, влажной и дрожащей. Дело в то

Дюма Александр / Асканио

здроблена на множество мелких государств, представлявших собой либо города-республики, где власть принадлежала богатому, либо княжества. Синьория - орган городского самоуправления в итальянских городах-республиках.) пожелала узнать, что же послужило причиной его смерти. Восемь членов синьории республики написали Макиавелли, своему послу, прося удовлетворить их любопытство. И Макиавелли ограничился таким ответом: Досточтимые синьоры! Ничего не могу поведать вам о смерти Рамиро д'Орко, кроме того, что Цезарь Борджа - владыка, который казнит и милует людей по их заслугам. Макиавелли. Бенвенуто явился практическим воплощением теории знаменитого политического деятеля Флорентийской республики. Гениальный художник Бенвенуто и властитель Цезарь Борджа воображали, чт

Дюма Александр / Дочь регента

вятой Иероним считает, что благодать только тогда действенна, когда достигается через покаяние. - Дьявол вас забери! - воскликнул дворянин. - Если бы вы пили, я бы сказал, что вы во хмелю дурны. - На этот раз, сударь, - ответил юный принц, - моя очередь заметить вам, что вы невежливы, и я бы вам ответил тем же, если бы отвечать на оскорбления не было грешно, но, благодарение Господу, я более христианин, чем вы. - Когда собираются поужинать, - продолжал шевалье, - следует быть не хорошим христианином, а хорошим сотрапезником. Что мне в вашем обществе! Я предпочел бы самого святого Августина, пусть даже после его обращения. Молодой герцог позвонил, явился лакей. - Проводите господина и посветите ему, - сказал он с царственным видом, - я же сам уйду через четверть часа

Дюма Александр / Госпожа де шамбле

напряжена до предела. Я был поражен теми картинами, что открывались мне благодаря ясновидению. Если бы герцог Орлеанский был жив, я бы пошел к нему и сказал: "Разве вы не видите того, что вижу я, или у меня просто обман зрения? " Однако принц давно покоился в Дрё в семейном склепе; по крайней мере, он мог быть уверен, что его не заставят покинуть Францию, которую он так сильно любил. Что касается меня, то не все ли равно? Я уже ничего не любил. Я думал только о двух друзьях: в первую очередь о Вас, а затем об Альфреде де Сенонше. Но Вы в то время занимались созданием театра и образ Ваших мыслей был весьма далек от моих. С точки зрения искусства, это было прекрасное и полезное начинание, и я не посмел отрывать Вас от дела. Тогда я навел справки об Альфреде де Се

Дюма Александр / Женская война

по лестнице. Между тем виконт в смущении и беспокойстве шептал сам себе: - Как он смотрит! .. Неужели он узнал меня? Каноль сошел вниз и чрезвычайно печально посмотрел на перепелок, куропаток и прочие кушанья, которые сам Бискарро укладывал в корзину. Не Каноль, а другой кто-нибудь скушает все эти прекрасные вещи, хотя они назначены именно для барона. Он спросил, где комната, приготовленная Касторином, велел принести бумаги, перьев и чернил и написал к Наноне следующее письмо: "Несравненная моя! Если природа одарила прелестные ваши глаза способностью видеть во тьме, вы можете заметить шагах в ста от ваших ворот, в роще, герцога д'Эпернона. Он поджидает меня, хочет меня расстрелять и потом жестоко разделаться с вами. Я вовсе не хочу ни лишаться жизни, ни лишат

Дюма Александр / Жорж

солдаты двинулись ускоренным маршем. Пьер Мюнье остался с сыновьями, лицо у одного из них было багровое, у другого мертвенно- бледное. Расстроенный вид сыновей был для отца горьким упреком. - Ничего не поделаешь, дорогие мои детки, - вот как с нами обращаются. Наблюдая эту сцену, Жак не придал ей особого значения; хотя вначале она и произвела на него тяжелое впечатление, но, поразмыслив, он успокоился. - В конце концов черт с ним, пусть этот толстяк презирает нас! - ответил он отцу. - Вы богаче и сильнее его, не правда ли, отец? А я, если увижу его сына Анри возле моей девушки, я залеплю ему такую пощечину, что он запомнит меня навсегда. - Мой дорогой Жак, - сказал Пьер Мюнье, как бы благодаря его за утешение; затем он обратил взор на младшего сына, чтобы проверить, на

Дюма Александр / Инженю

беззаботно - эти певчие птички не предвидели бурю - расходились: Бертен, чтобы начать готовиться к отъезду, Парни, чтобы зарифмовать последние стихи из сборника "Галантная Библия", а Флориан, чтобы приступить к работе над своей вступительной речью в Академии; пока Метра, потерявший репутацию среди охотников до новостей, чьим кумиром он был, углубился в коридоры цирка, отправившись спросить "Парижскую газету" в кабинете для чтения Жирардена; пока в обсаженных тополями аллеях, выходящих в липовую рощу и пересекающих Пале-Рояль во всю его длину, прогуливались щеголихи и мюскадены, нисколько не волнуясь о том, кто еще министр, а кто уже нет (щеголихи - в шляпах из черного газа, прозванных коробками для векселей потому, что у них не было днища; мюскадены - в жилетах, укра