Книги в электронном виде

Стоппард Том / Входит свободный человек

.) Ну что там у тебя опять? Райли. Сегодня меня озарило. Я пришел туда, куда мне было суждено. Персефона. Конечно, ты пришел домой. Райли. Нет, при чем тут дом? Теперь я иду верной дорогой. (Размахивает конвертом.) Здесь заключено все! Персефона. Маловат что-то. Райли. Некоторые великие вещи бывают очень малы. Вспомни спичку. Персефона. Спичку? Райли. Да. Персефона. Так что там - спичка? Райли. Нет-нет, я создал конверт. Персефона. Конверт для спичек? Райли. При чем тут спички? Персефона. Но ты сам говоришь, дорогой. Райли. Да нет же, черт возьми! Персефона. Ну ладно, Джордж, мне нужно закончить уборку. Райли. Погоди минуту. Смотри. (Вынимает свой конверт из большего и дает Персефоне). Это соверше

Стоппард Том / Розенкранц и Гильдерстерн мертвы

ивает). Что? Гамлет выходит. Гильденстерн и Розенкранц обмениваются довольными улыбками. Гильденстерн. Ну, как получается? Розенкранц. Сам видишь. Гильденстерн. Естественно? Розенкранц. Инстинктивно. Гильденстерн. Дошло? Розенкранц. Снимаю шляпу. Гильденстерн. Пожмем руки. Они пожимают друг другу руки. Розенкранц. Теперь дай я попробую - Гильденстерн! Гильденстерн. Постой, не так - захвати меня врасплох... Розенкранц. А, понял. Они расходятся. Пауза. (Обращаясь к Гильденстерну.) Готов? Гильденстерн (взрываясь). Идиот! Розенкранц. Прости. Пауза. Гильденстерн (внезапно). Гильденстерн! Розенкранц. Что? (И

Стоун Ирвинг / Жажда жизни

ибудь всегда служил богу. Винсент вытащил трубку и старательно набил ее табаком - он делал это всякий раз, когда хотел выиграть минутку, чтобы поразмыслить. - Видите ли, я хотел бы стать проповедником в сразу приняться за дело. - Прошу тебя, Винсент, не вздумай идти в проповедники. Это невежественные люди, и бог знает какую чепуху они проповедуют. Нет, мой мальчик, Ван Гоги всегда учились в университете и были священниками. А теперь тебе надо разобрать свои вещи. Обед в восемь. Как только широкая спина вице-адмирала скрылась за дверью, Винсент почувствовал легкую грусть. Он оглядел комнату. Кровать была широкая и удобная, шкаф вместительный, а низкий и гладкий письменный стол словно манил к себе. Но Винсент испытывал какую-то нелов

Стоун Ирвинг / Муки радости

кую - и вот, смотрите, уже завоевал себе право угощать всех обедом... Угощать обедом! У него похолодело под ложечкой, словно он проглотил те два флорина, которые сегодня были получены. Он сосчитал своих товарищей - их было семь человек. Да они выпьют два штофа красного вина, будут есть суп, жареную телятину, фрукты... отщепив порядочный кусок от одной из тех золотых монет, которые он так мечтал преподнести отцу. Когда вся ватага, шумя и озорничая, с веселым смехом направилась в остерию, у Микеланджело, шагавшего позади, зародилось тревожное подозрение. Он еще раз хорошенько продумал все от начала до конца и, поравнявшись с Граначчи, спросил: - Ведь меня одурачили, правда? - Правда. - Почему же ты не предупредил меня? - Так у нас завед

Сэй-Сенагон / Записки у изголовья

вала. У тебя грязное платье, надень-ка новое. Монахиня поклонилась в землю, набросила дарованную одежду на плечи и пошла плясать. До чего же противно! Все вошли в дом. Но, видно, подарками мы ее приручили, нищенка повадилась часто приходить к нам. Мы прозвали ее "Вице-губернатор Хитати". Она не мыла своих одежд, на ней были все те же грязные отрепья, и мы удивлялись, куда же она дела свое новое платье? Когда госпожа Укон, старшая фрейлина из свиты государя, посетила императрицу, государыня пожаловалась на нас: -- Болтали по-приятельски с несносной попрошайкой, приручили, теперь зачастила сюда. -- И она приказала даме Кохеэ изобразить ее смешные повадки. Госпожа Укон, смеясь, сказала нам: -- Как мне увидеть эту монахиню? Покажите мне

Сэлинджер Джером / Опрокинутый лес

тогда не носил, а зрение было никудышное. Левый глаз почти перестал видеть. Но в библиотеку к миссис Риццио я все равно приходил. Боялся, что она перестанет меня пускать, если узнает, что я совсем не разбираю слов. В общем, я ей просто не сказал о глазах. Недели три я сидел в библиотеке с раннего утра до позднего вечера над раскрытой книгой, опасаясь, что кто-нибудь войдет и увидит меня. Так я начал писать стихи сам. Я писал слов по восемь-десять на листке бумаги очень крупными буквами, чтобы было легко читать. Занимался я этим около месяца и заполнил два небольших дешевых блокнота. Потом я вдруг все бросил. Без определенной причины. Думаю, больше из-за того, что меня угнетало собственное невежество. Ну и, конечно, ослепнуть я тоже побаивал

Сюпервьель Жюль / Дитя волн: притчи

на вола. - Мне кажется, он слишком слаб, чтобы отправиться в путь вместе с нами. Вол хотел показать, что с ним все в порядке. Он сделал невероятное усилие, чтобы подняться, но никогда еще не чувствовал себя так крепко прикованным к земле. Тогда, моля о помощи, он устремил свой взгляд на созвездие Тельца. Только на него он и мог сейчас уповать, стремясь отправиться в путь. Небесный бык не шелохнулся, вол всегда мог видеть только его профиль, а глаз всегда был огненно-красным. - Уже много дней он ничего не ел, - сказала Дева Иосифу. "О-о! Я понимаю, они хотят оставить меня здесь, - подумал вол. - Все было слишком прекрасно, чтобы длиться еще и еще. Впрочем, в пути я выглядел бы костлявым, все время отстающим призраком. Мои ребр

Теккерей Уильям / Вороново крыло

Что за волосы! Что за брови! Что за глаза! Как б-бильярдные шары, черт возьми! - бормотал он, заикаясь. ГЛАВА II, в которой мистер Уокер делает три попытки разузнать, где живет Морджиана На следующий день после обеда в "Риджент-клубе" мистер Уокер направился в лавку своего друга парфюмера, где в передней комнате восседал, по своему обыкновению, молодой человек по имени Мосроз. По той или иной причине капитан находился в чрезвычайно хорошем расположении духа и, совершенно забыв о диалоге, происшедшем накануне между ним и помощником мистера Эглантайна, необыкновенно любезно обратился к последнему. - Доброе утро, мистер Мосроз, - проговорил капитан Уокер, - вы свежи, как роза, ей-богу, Мосроз. - А вы желты, как гинея, -

Теккерей Уильям / Книга снобов, написанная одним из них

н может быть ослом - и все же пользоваться уважением; или негодяем - и все же пользоваться общей любовью; или мошенником - и все же для него найдутся оправдания. Снобы все-таки станут преклоняться перед ним. Мужчины-снобы будут оказывать ему почести, а женщины - взирать на него с лаской, даже если он дурен как смертный грех. Глава VI О респектабельных снобах Выслушав немало нареканий за то, что к категории снобов я причислил государей, принцев и всеми почитаемую знать, я льщу себя надеждой угодить всем и каждому в настоящей главе, высказав твердое убеждение, что особенное изобилие снобов наблюдается в респектабельных слоях нашей обширной и процветающей Империи. Я прохожу по излюбленной мной Бейкер-стрит (сейчас я заним

Теккерей Уильям / Кэтрин

койно взял свою шляпу и пошел к двери; но по дороге оглянулся на Кэтрин, и тут спокойствие изменило ему. Кэтрин даже не ответила на его прощальный поклон; она сидела за столом напротив капитана и играла с ним в крибедж; и хотя граф Густав Максимилиан все время оставался в проигрыше, он приобретал больше, чем терял, хитрец, - где было Кэтрин тягаться с ним! Должно быть, Хэйс успел шепнуть словечко миссис Скоур, хозяйке "Рога", - кое-кто видел, что при выходе он замешкался у стойки, и не прошло пяти минут, как мисс Кэтрин была вызвана на кухню; а когда граф спросил сухого вина с гренками, ему подала то и другое сама хозяйка. Не менее получаса понадобилось monsieur де Гальгенштейну, чтобы выпить вино и съесть гренки; при этом он то и дело с нетерпением и

Теккерей Уильям / Рассказы и повести

Где это они так делают, скажите на милость? Где это бедный Диккенс так неосторожно обращается с герцогской короной и тому подобными украшениями, в чем мсье Жюль обвиняет и друзей мистера Диккенса? Клевещите на людей, дружище Жюль, если иначе не можете, но знайте же меру! Постарайтесь, по крайней мере, на будущее время, чтобы ваша ложь больше походила на истину, и, ратуя за чистоту нравов и пристойность поведения, потрудитесь прежде всего выражаться повежливее и оставить оскорбительный тон. Что же касается характера Сквирса и ваших утверждений, что таких людей не бывает и что, следовательно, нелепо выводить такое чудовище в романе, притязающем служить картиной нравов, то это такая же ложь, как и все остальное. Эта позорная язва на теле чел

Теккерей Уильям / Ярмарка тщеславия

дном и тратить пятую часть годового дохода на балы с ужинами и замороженным шампанским? Неужели бескорыстная любовь к себе подобным и искреннее желание посмотреть, как веселится и танцует молодежь? Чепуха! Им хочется выдать замуж дочерей. И подобно тому как простодушная миссис Седли в глубине своего нежного сердца уже вынашивала десятки маленьких планов насчет устройства Эмилии, так и наша прелестная, но не имевшая покровителей Ребекка решила сделать все, что было в ее силах, чтобы добыть себе мужа, который был для нее еще более необходим, чем для ее подруги. Она обладала живым воображением, а кроме того, прочла "Сказки Тысячи и одной ночи" и "Географию" Гютри. Поэтому, узнав у Эмилии, что ее брат очень богат, Ребекка, одеваясь к обеду, уже стр