Книги в электронном виде

Корецкий Данил / Логика выбора

Лазарева Ольга / Новый Принцип работы с Кармой (rtf)

Марчик Георгий / За денежкой

Марчик Георгий / Маленькая золотая штучка

Марчик Георгий / Наваждение

ентрированно его суть можно сформулировать : отступить, чтобы ударить. Он не долго дулся, первый с примирительной улыбкой подошел ко мне; протянул руку. Я искренне обрадовался, с жаром потряс его руку, едва даже не обнял его. Внешне отношения были восстановлены. Я по-прежнему целиком доверял Сергею. Но сейчас это был уже не друг, а злобный, затаившийся, жаждущий мести враг. Мы знали друг о друге все. Вместе росли, учились в одном классе, ходили в один я тот же радиокружок районного Дома пионеров, занимались в секции баскетбола, читали одни и те же книги, смотрели одни и те же фильмы. И первый раз в жизни, храбрясь и робея, вместе пошли на свидание с одной очаровашкой, похожей на куколку. Мы делились самым заветным, не стыдясь открывали друг другу тайны своих сердец,

Марчик Георгий / Неприкаянная

ичего и не было. Смотрит ласково и искательно - этакий паинька, такой милый, скромный, интеллигентный старичок. - На каких условиях? - не в силах сдержать ироничной улыбки спросила Лана. Хватит, попользовался. Он все понял - нужно отдать ему должное - он не так уж глуп. Глаза его испуганно метнулись туда-сюда. Но он еще надеялся. - Я согласен на любые условия, мое солнышко. Неужели ты не заметила, как я поумнел. - Поздно, Юрий Гаврилович, - твердо сказала Лана, поднимаясь. - Мне пора. Спасибо. Он не стал ее удерживать. Как сидел нахохлившись будто старая мышь, так и остался сидеть, проводив ее недоверчивым, обиженным взглядом. Иногда наедине Лана вспоминала свои разговоры с Валерием, словно читала заветные письма. Даже сказанные, казалось бы, в

Марчик Георгий / Первая и единственная

тался моим другом. Вот так довольно первобытным способом я превращался в человека. Что-то случилось со мной, будто щелкнула какая-то пружина и пришел в действие весь механизм - задвигались шестеренки, поршни, цепи, и я ожил, стал возвращаться к нормальным понятиям, нормальной жизни. Если бы я следовал своей прежней идее "красивой жизни" с ее ложно-картинными представлениями и понятиями я должен был бы ради бравады, ради громкого пустого слова, красивой позы, мнимого товарищества уступить Шурке Валю. А я не уступил и вдруг понял, что с этим терпит крах вся моя прежняя жизнь. Очевидно, я был злее его и мной двигало в общем-то чувство внутренней правоты - я стал одолевать Шурку. Несколько раз он падал, потом поднимался и стоял с опущенными руками, глядя на ме

Марчик Георгий / Прекрасная папиросница

Марчик Георгий / Тварец культуры

ю деятельность даже, если так можно выразиться, на ложе любви. - Я отношусь к ней, как и каждый честный и порядочный человек. - Уж кто-кто, а писатель умел говорить обиняками. - Мне предлагают подать заявление, - любовно оглаживая свою грудь и бедра, сказала с гордостью Рая. - Что ты посоветуешь? - Поступай так, как велит тебе твоя совесть, - сказал писатель. - Впрочем, это тебе красоты не прибавит, ты и так хороша... - Почему в вашем кружке много евреев? - спросила Рая, подкрашивая перед зеркальцем губки. - Разве это выгодно? - Это выгодно всем, - с усмешкой сказал писатель, - кто хочет пообщаться с умными людьми. Других выгод нет. - Так считает наш директор, - поспешно пояснила Рая. - Я лично ничего против евреев не имею. Среди них тоже поп

Жак Кристиан / Госпожа Абу-Симбела (rtf)

Житков Андрей / Мышь и три ее сына

было сил, в зубах несла она связку ключей. Мышь забралась в клетку к младшему сыну. Цаггарелл взял у нее ключи и стал подбирать к замку. - Положила ли ты, матушка, вместо ключей железные прутики, как я просил? - спросил он. - Положила, положила, - кивнула Мышь. Цаггарелл отпер свою клетку, а затем клетки братьев. - Сейчас я разорву князя в клочья! - зарычал Тигр, оказавшись на свободе. - А я выклюю ему глаза! - закричал Павлин. - Тс-с! - Цаггарелл приложил палец к губам. - Ждите меня у ворот, я сейчас, - и он исчез в темноте... Очень скоро Цаггарелл вернулся и сказал: - Теперь бегите. - Разве ты не пойдешь с нами в черный лес, что стоит под горой? Там никто не посмеет обидеть тебя! - сказал Тигр. - Нет, - покачал головой

Житков Андрей / Агитрейд

слиной утробы. Его слезы высохли. Сначала ему захотелось бежать: кубарем скатиться по склону, затаиться в кустарнике, а потом нестись сломя голову по долине к своим, к дороге, к посту, каяться, плакать, молить о пощаде - пускай его отвезут в Ташкент, пускай посадят в тюрьму, как того чижика, который весной бросил гранату во взводную палатку, зато он будет жить, а голова пройдет, и трещины на пятках заживут! Потом понял, что сил у него после всего случившегося не осталось совсем, и ему захотелось умереть, не совсем, конечно, а на время, пока они не уйдут, а потом он отлежится в тени до ночи и вернется. При такой луне не трудно найти дорогу. Но тут же подумал, что душманы для верности могут выстрелить ему в голову, и мысль о кратковременной смерти показалась ему идиотской.